Штурман

— Я б не отпустил Рипо с Лебоном, — сказал Адмирал. — Риск был слишком велик. Если бы ты мне сказал…

— Я не успел. Рипо сам выпросил у меня разрешение лететь с Лебоном. А раз мы с тобой решили, что не стоит отстранять Лебона от полетов…

— Лебона — да, — согласился Адмирал. — Я его не знал. Пусть бы он сломал себе шею. Но Рипо на твоей совести, Люсьен, — с горечью добавил он.

— Почему это?

— Ты его наказал из-за Ромера. Он этого не заслуживал.

И о штурмане, и о пилоте, который не видел огней, Адмирал говорил уже в прошедшем времени, ведь и в самом деле, если экипаж долго не возвращался, сомнений в его участи быть не могло. Адмирал вышел на галерею, огибавшую контрольный пост, и стал напряженно вслушиваться, надеясь уловить вдали гул «Victor», Но мало-помалу бесновавшиеся небесные валы улеглись и затихли, точно обессилевшие морские волны. Из громкоговорителей время от времени раздавались голоса последних пилотов, но между ними тянулись бесконечные паузы, нарушаемые только треском радиопомех.

— Не будем об этом, — сказал командир эскадры, закуривая сигарету. — Если я виноват в том, что наказал его, ты виноват, что втянул его в эту историю с Лебоном.

— Я тут ни при чем! — яростно возразил Адмирал. — О Лебоне я с ним говорил, но даже не назвал имени. Просто рассказал, что один пилот не видит огней, и Рипо пошел к нему. Если бы я знал…

— А где ты был позавчера, когда все решилось?

— В городе. У меня было свидание.

— С девочкой? — попытался пошутить командир эскадры.

— Не с тобой, конечно. Я тебя и здесь вижу достаточно.

Командир эскадры стряхнул пепел за перила галереи.

— Не будем нервничать, — сказал он. — Может, Лебону пришлось выключить мотор. Он просто запаздывает, вот и все.

За стеклянной перегородкой начальник контрольного поста положил трубку и вышел к ним.

— «Victor» не вернулся, — сказал он. — Ни одна база не имеет о нем сведений.

— Ясно, — сказал командир эскадры. — Позовите меня, как только что-нибудь узнаете.

Командир эскадры потянул Адмирала в комнату разведки, где летчики, попивая чай, отвечали на обычные вопросы intelligence officers. Фамилию Лебона и букву его самолета еще не стерли с доски. Выяснилось, что пять или шесть самолетов загорелись над Вюрцбургом, и, возможно, «Victor» был среди них. Общая цифра ночных потерь тоже была известна: всего девятнадцать тяжелых бомбардировщиков, из которых восемь — во время налета на Вюрцбург, шесть — над Кельном и пять сбито истребителями. Хотя потерпевших аварии сюда не включали, для RAF цифра была небольшая. Меньше двух процентов потерь. Вполне терпимо.

— Столкновений не было? — спросил Адмирал.

— Нет.

Адмирал подумал, что, возможно, такого рода катастрофа произошла с Лебоном; в конце концов, мало ли что может стрястись при их-то ремесле. Ловушек было более чем достаточно, и сам он, хоть и старая лиса, тоже в один прекрасный день может преспокойно угодить в одну из них. Привычным движением он потрогал шрам, пересекавший лоб и скрытый пилоткой, и вздрогнул — в первый раз. В тот вечер, когда Адмирал смеялся над Лебоном, штурман был прав. Ведь и он тоже отмечен каленым железом, точно оставленное на убой животное или дерево, в которое ударила молния.

— …не видел огней! — прорычал он.

— Что? — спросил командир эскадры.

— Ничего. А у тебя тоже ничего нового о «Victor»?

— Ничего.

— Тогда крышка.

Он потащил командира в угол комнаты.

— Ты должен порвать приказ о взыскании, — сказал он. — Нельзя, чтобы его нашли в деле Рипо.

— Я обещаю тебе. Когда Рипо вернется, все будет улажено.

— Улажено? — заорал Адмирал. — Ты еще на это надеешься? Все и так уладилось. Для тебя, а главное — для него.

Ворча себе под нос, Адмирал вернулся к домикам. Он вошел в свою комнату, швырнул пилотку на стол, шумно передвинул стул и включил приемник на полную громкость, как всегда не считаясь с тем, что соседи отдыхают. Охваченная войной Европа безмолвствовала, но какие-то неизвестные станции Америки или, может, Испании передавали джазовую музыку. Не в силах ни за что приняться, Адмирал стал кружить по комнате. Потом закурил сигарету, но с отвращением отбросил ее после первой затяжки. Он не чувствовал больше медового аромата английского табака, и временами ему становилось больно дышать. Он задыхался теперь от малейшего напряжения. «Я слишком много курю», — сказал он себе. И тут же пожал плечами. У него по крайней мере была хоть эта радость в жизни, а вот штурман, который курил немного…

Адмирал вдруг ощутил себя каким-то беззащитным. Мир становился для него слишком сложным. Почему штурман уцелел в ночь, когда случилась катастрофа? «Он тоже должен был там остаться», — подумал Адмирал. Но тут же спохватился. Штурман хоть несколько дней был счастлив с этой женщиной. Адмирал попытался представить, какая она, и ему захотелось познакомиться с ней, чтобы спросить, действительно ли штурман страдал из-за своего ареста, и чтобы узнать истинную цену этой отсрочки. «Если бы я не ушел в ту ночь, когда он отправился к Лебону, — проворчал Адмирал, — он не полетел бы с этим типом…»