ShturmBahmuta_2024

Свободными покинув эту пристань, Уйдем под музыку! О чем ваще «базар»?!

И «пятисотиться» для нас ваще «не катит»!

Готовы бить врагов - спасать страну.

С крестами танки жечь хотим в «штрафбате»! Чужою кровью, - смыть свою вину.

Припев:

Дело совсем не в красивых словах, Порой все решает мгновенье.

Я снова штурмую окопы во снах, В надежде на искупление.

Дело не в славе и орденах, Война, - это трудные роды. Мы победили - убив в себе страх, Вернув себе слово - свобода.

Адик «Сезам» - потомок Чингиз-хана

Выслушав его и перекинувшись парой слов с остальными комодами, я вернулся к своим бойцам и нашел своего нового заместителя - «Сезама».

- Пошли, - сказал я ему, и мы поднялись на третий этаж.

- Тут нужно обустроить жилье. Все необходимое можно брать у местного старшины. Буржуйки и другие стройматериалы у него есть. Нужно все организовать и подготовить к вечеру.

- Сделаем.

Чтобы понимать, с кем я имею дело, я стал собирать информацию - как привык это делать в своей работе психологом. Когда слушаешь человека, важно наблюдать, как и что он про себя рассказывает. Какие факты упоминает и на чем делает акцент. Это может подсказать, что для него важно и ценно, а что неприемлемо.

Я вспомнил фильм «Семнадцать мгновений весны» и мысленно составил его портрет в стиле полковника Исаева:

«Адик. Позывной “Сезам”. Характер дерзкий и хитрый. Пользуется авторитетом у других заключенных. Говорит быстро, что свидетельствует о сообразительности, наличии интеллекта и нетерпеливости. Держится уверенно. Внешне спокоен и саркастичен».

- Как ты сюда попал?

- Так еще когда сидел на «централе» на «котловой хате».

- Где? - не понял я его фени.

- Такая «хата», которая смотрит за корпусом. «Греет» его по нуждам: носки, трусы, мыльно-рыльные, зубную пасту, щетку там, сигареты. Все в этой хате собирается и раздается, чтобы всем поровну.

«Хата» - это камера. Это понятно. А «греть» - это дарить, или раздавать, - переводил я его рассказ с русского блатного на русский литературный.

-И?

«Сезам» улыбнулся. Видимо, разговор со мной ему тоже был интересен.

- Я подумал про себя: «Да у тебя без пяти минут “особый”, - продолжил Адик, - тебе минимум на старте пятнадцать лет дадут. Лучше на войну пойти». Я прям мечтал об этом. И получается, когда в лагерь приехал этот режимный, то уже был готов.

«Особый» режим. Такое дают только за серьезные преступления. Но спрашивать «Сезама», за что он сидел, я не стал.

- По тюрьме уже «прогон» был, что «Вагнер» ездит? -вставил я слово на фене.

- О! Командир, ты что по фене ботаешь? - засмеялся он.

- Чтобы ты не думал, что я вас не пойму, - улыбнулся я. - Рассказывай.

- Так вот. Привезли к нам в зону ребят с Тулы. Карантин и пандемия закончились и этап разрешили. И они приезжают и на следующий день звонят в тульскую зону, общаются, и им говорят: «Там какой-то “Вагнер” приехал и на войну забирают». Я говорю: «Да, ладно?». Нахожу в «телеге» номер «Берлинца». Отписываюсь ему. А он мне в ответ: «Из колоний не берем». А в конце дает намек, что этим занимается другая спецгруп-па. И все! Мы уже начали кубатурить между собой, кто, чего. В итоге реально к нам через два месяца приезжают.

- Тем же, кто по «понятиям» живет, вроде нельзя на государство работать? - решил уточнить я скользкий идеологический момент.

- Ну да. По идеологии воровской запрещено быть «рожей автоматной». А, с другой стороны, если расставить приоритеты, то тут вопрос спорный. Потому что в основном-то цепляются за слова, чтобы бабки вытащить. Ну и все - пошла возня и терки за понятия. Ну просто у кого-то не хватает речитатива отстаивать свое. А у кого-то просто духа не хватает отстреляться. Ну вот, элементарно. Ко мне - когда заход был. А у нас на тот момент уже положенец заехал. И возня пошла. Качели пошли.

- То есть, ты можешь объяснять и отстаивать свою позицию?

Довольный «Сезам» утвердительно и как бы нехотя кивнул.

- Я говорю, слышишь, я на Бутырке не с такими раскачался. И здесь не жевану! Ну и вопрос пошел.

«Сезам» стал очень энергично объяснять мне суть жеванины:

- Я ему говорю: «Хорошо. Дети есть? Ну давай или ты пойдешь, или твой сын пойдет. Вопрос ребром! Давай. Ты или дети»? Там все близкое, важное и родное подчеркивается. Одной чертой: все, что не чуждо, - людское. Двумя чертами: все родное. Тремя: все, что связано с Богом. И я говорю: «Значит, получается лицемерие. Значит, вы противоречите сами себе. Это ж родные. Чем моих родных въебут, я лучше сам пойду!».

Он смотрел на меня, как бы требуя, чтобы и я признал его правоту.

- Ну вот такие качели: «Если ты готов отказаться от своих родных - базара нет. Я тебя пойму. Если не готов - нахер ты мне рассказываешь»?

- В общем, рассказал ты им политику партии.

- Кто смог, тот смог, - подтвердил он. - А, в итоге, когда «Вагнер» приехал, там тоже пиздоболов хватало, которые на публику играли. Нас записалось двести с чем-то, а уехало пятьдесят девять.

- То есть часть струсило? И тут только те, кто действительно очень замотивирован?