ShturmBahmuta_2024

Когда-то в Российской Империи, в славном городе Одессе, среди криминального элемента появился специфический засекреченный воровской жаргон - феня. Этот язык, наполовину состоящий из слов на идише и иврите, помогал местным бандитам, ворам и налетчикам свободно переговариваться и не палиться перед невхожими в криминальный мир людьми и полицией. Это шифрование посланий помогало планировать и осуществлять криминальную деятельность, не боясь «шухера» и «кипиша». Язык благодаря огромному количеству отсидевших в тюрьмах и лагерях во время сталинских репрессий граждан плотно вошел в повседневный обиход и лексику русского языка. Большинство моих бойцов, выросших в обычных рабочих районах и прошедших тюремную школу, свободно «ботали по фене». Они предложили шифровать информацию и использовать закодированный язык. С той поры мы стали называть наши эфиры по рации: «Прогноз погоды». «Погодой» мы называли обстановку. А «Осадками» стали называть контакт с противником.

Все трофеи - гаджеты погибших украинских бойцов, документы, оружие и медицину - я аккуратно упаковал и отправил в штаб. В штабе был отдел внутренней разведки и службы безопасности, который занимался сбором и обработкой всех поступающих разведданных от штурмовых подразделений. Здесь велся учет того, с кем мы воюем, какого рода оружие они используют - и многих других деталей, из которых могла сложиться общая картина, которая помогла бы нам выиграть и снизить потери.

- Командир, там «Калф» и «Сверкай» вернулись, - доложил мне Рома.

Я кивнул ему, чтобы он завел их в блиндаж. «Калф» выглядел испуганным и растерянным, а «Сверкай» не смотрел мне в глаза.

- Оружие нашли?

- Там пизда, командир... - «Калф» опять заладил свою песню, - Там пизда, командир...

«Сверкай» посмотрел на меня и пожал плечами.

- Что с тобой? - спросил я.

«Калф» смотрел на меня взглядом, который бывает у солдат, получивших сильную психологическую травму.

- Давно он так?

«Сверкай» кивнул, подтверждая, что «Калиф» съехал с катушек. Я вызвал командира и доложил, что боец нуждается в помощи психиатра. Командир разрешил отправить его в тыл, чтобы решить, что с ним делать.

Психика некоторых людей не выдерживает ежесекундной смертельной опасности на передке. Человек может быть наделен огромной физической силой, иметь прекрасную подготовку в лучших воинских подразделениях, но, попав в первый бой, получает сильнейший травматический шок. Его парализует от ощущения беспомощности и от отсутствия контроля над своей жизнью. Психика включает примитивную защиту вытеснения и превращает бойца в мишень и обузу для подразделения.

- Ты как, «Сверкай»? Тоже того?

- Отпустило. Прости, «Констебль». Стыдно.

Он посмотрел мне в глаза.

- Бывает. Мне и самому страшно, - поддержал я его. -Отведешь «Калфа» в ангар на заводе «Рехау» и возвращайся.

- Есть! - по-армейски четко ответил мне «Сверкай».

В нем проснулся солдат, привыкший выполнять приказы.

- Вернешься - пойдешь искать его пулемет и свою винтовку.

Он кивнул и ушел вместе с «Калфом».

Меня стали вызывать по рации, и я включился в работу. У меня еще не выработалась автоматическая привычка корректировать работу групп и общаться с командиром. Я только начал постигать науку командира боя на передовой.

- Командир, - шепотом сказал Рома. - Давай там поешь что-нибудь или хоть чаю с печеньями попей.

Я кивал ему «давай», так как не мог ответить.

«Крапива» вышел на связь и сказал, что я был прав. Ребята нашего расчета АГС убили трех украинских диверсантов, которые засели между нами и «Пятеркой» и стреляли в обе стороны.

Пришли ребята, которые отводили раненых на завод, где у нас был организован первичный военно-полевой госпиталь.

- Что там с «Циститом»?

- Узбек такой? - спросил меня боец группы эвакуации. -Так он умер. Его к нам принесли: его перевязали и отправили дальше. А до Зайцево он не доехал.

- Он был таджиком, - еще не совсем понимая, что мне говорит этот боец, поправил его я. - Джура умер?

- Ну да.

Комок подкатил к горлу и захотелось заплакать от бессилия. В моей голове возникло лицо «Цистита» на фоне надписи: «Камеди. Душанбе стайл»:

- Все хорошо, командир. Я теперь с Аллахом на небе. Смотрю на тебя и радуюсь. Береги себя, командир - сказал с широкой улыбкой Джура.

Сказав это, он развернулся и спокойно и уверенно ушел в белый и мягкий обволакивающий туман...

Я сел, закурил и сделал первую запись в «Журнале учета личного состава». Написал позывные, номера жетонов и личного оружия тех бойцов, кто получил ранение и ушел на эвакуацию. Последней я сделал запись о потере: Джура, «Цистит». Погиб смертью храбрых. № жетона: К-ххххх. № автомата: хххххх.

День второй. 28.11.22

В районе семи утра на меня вышел командир и сказал, что нужно работать дальше на север, в направлении стелы на въезде в Бахмут. Там находился большой украинский блиндаж, который нужно взять, - заодно разведав позиции. Я поручил это группе под командованием «Банура» и «Викинга».