Штурмфогель, Коммандос верхнего мира (не окончено)

Ираклион, 11 февраля 1945. 9 часов утра

Мерри всегда завтракал плотно, зная, что в течение дня может не выкроить времени на еду. Вот и сейчас перед ним стояла полная миска холодной баранины и что-то вроде супа или жидкого салата из всяческой съедобной зелени, залитой кислым молоком. Ну и, конечно, обязательные оливки, сыр и крутые яйца. Мерри складывал в себя провизию под музыку, доносящуюся из трофейного "Телефункена". Радио было настроено на Рим. Ни малейшей тени измены. Я никогда не слушаю радиостанции врага: - :полковника авиации Рональда Джонсона-третьего с двадцатишестилетием! Он уже полковник, хотя ему только двадцать шесть! Кем он будет в тридцать?! вопрошал звонкий и глуповатый девичий голос. Хорошо, если капитаном, додумал Мерри опоздавшую мысль, он знал, что после войны звания будут пересмотрены с таким понижением, что у многих хлынет кровь носом: все это чушь, потому что на самом деле сказаны слова были только для него. Три-два-шесть-два-шесть-три-ноль. Примитивный код. Завтра на связь, сообщить подробности. Засуетились: Он нацепил на вилку несколько колечек маринованного лука, подхватил кусок мяса и отправил в рот. Будут вам подробности. Чертов Эрвин:

Берлин, 11 февраля 1945. 15 часов 30 минут

Удача была такой неожиданной и лучезарной, что Штурмфогель на некоторое время утратил дар речи. Братец Рекс, очевидно, разомлел на берегах теплого озера - и на некоторое время (на полчаса!) утратил бдительность. Возможно, ему просто вдруг не захотелось идти или ехать куда-нибудь в деловой или веселый квартал, чтобы позвонить - и он воспользовался телефоном гостиницы. К которому Антон подключился просто так, на всякий случай - потому что поверить в то, что профессионал будет звонить прямо из-под себя, было немыслимо: Собственно, разговора как такового не состоялось. Братец Рекс сообщил номер, по которому его собеседнику нужно будет позвонить. Очевидно, номер был кодирован, так как выяснилось, что такого сочетания цифр просто не существовало в природе. Но зато удалось засечь тот номер, с которым разговаривал сам Рекс! Это был верхний Лемберг, район Пидзамче. Туда немедленно отправились Дора и Фридрих. - Очень обидно, когда противник не совершает ошибок, - сказал Штурмфогель, обращаясь к Ханне. Она промолчала. Глаза ее опять смотрели куда-то вглубь. - Ну вот, - сказала она голосом Рекса, - вечером мы наконец добудем девственницу: - Тебя смущало только это? - женский голос. - Ты меня не поняла. Это будет наша отмычка. Вход в лес Броселианда охраняют кто? - Единороги: Так вот куда мы собрались! - Только - тс-с!.. Штурмфогель не удержался: наклонился и восторженно поцеловал Ханну. Она ответила! Коротко, но ёмко. Потом - отстранилась с улыбкой и приложила палец к губам. - Я думаю, по такому поводу мы можем себе позволить ужин в хорошем ресторане, - голос Рекса. - Ты меня приглашаешь, дорогой? - Разумеется. Ты знаешь, где находится вот это заведение? - Разумеется. Но там же: - Тем интереснее. Или ты никогда не переодевалась мужчиной? - Я даже становилась мужчиной! Не могу сказать, что мне это понравилось: Штурмфогель и Ханна переглянулись. Связная Коэна-Рекса была та еще штучка: Почти тут же позвонил Антон. По его сведениям, в достижимых окрестностях было не более десятка шикарных ресторанов для голубых. Если чуть подсуетиться: - Не надо, - сказал Штурмфогель. - Никакой слежки. Ему все равно позвонят именно туда. Нам нужен его голос, а не выражение глаз.

Берлин, 11 февраля 1945. 22 часа