Штурмовик из будущего 3

— Что? Ах да, парашют. Ну так вот, руки-ноги раскинешь, летишь. Потом, когда тело скорость наберет, то ты вдруг почувствуешь, что небо, оно тебя держать начинает, подхватывает. Нежно так, будто руки матери. Вот тогда смело лезь в кармашек подвесной системы, берись за кольцо и начинай считать до трех. Досчитал — дергай! Удар динамический — он обычно громко очень звучит, хлопком — это купол воздухом наполняется, взглядом все окинул, чтобы проблем каких не обнаружилось и все, опускаешься уже потихоньку.

— А какие проблемы могут быть? — поинтересовался санинструктор. Он слушал летчика заворожено, словно тот открывал ему нечто секретное, потаенное.

— Да всякие, — потер лоб Григорий. — Перехлест строп, купол не наполнился как надо. Да мало ли?

— И что делать, если такое случилось? — красноармеец даже подался вперед и нетерпеливо заерзал на своем месте. — Тогда разобьешься, да?

— Да почему же? — удивился экспат. — Главное, в панику не впадать раньше времени. Действовать надо точно, решительно, быстро, и все обойдется. Ну и про правило «двух попыток» не забывать.

— А это что?

— Да…любую проблему можно попытаться решить не больше двух раз. Не получилось, переходи к другому варианту. Небо — оно ведь не бесконечное. Будешь долго возиться, может и не хватить.

— Не хватить?

— Да что ты, как дурачок, — неожиданно подал голос один из раненых, что лежал рядом с Дивиным. Оказывается, их разговор с санинструктором слушали другие бойцы. — Тебе ж товарищ капитан все как есть расписал, а ты все дуркуешь. Вот ведь, дяревня!

— Но-но, поговори мне! — разозлился медик. — Тоже мне, Валерий Чкалов нашелся. Сам, небось, только с печки и прыгал. А туда же, парашюты обсуждает! — По кузову прошелестели слабые смешки. Экспат тоже улыбнулся, представив «затяжной» с массивной русской печи. Забавно. — Кажись подъезжаем, — вгляделся в сереющую полумглу короткой летней ночи санинструктор. — Госпиталь.

Глава 2

Госпиталь, куда привезли Дивина, не принимал никого на лечение, а служил лишь своего рода перевалочным пунктом. В низком одноэтажном здании бывшей школы, что чудом сохранилось в сожженном гитлеровцами дотла селе, во всех комнатах круглые сутки безостановочно шли перевязки, операции, санобработка поступивших бойцов и командиров. Форменный конвейер.

— Вас сегодня-завтра в тыл эвакуируют, — сообщил Григорию санинструктор, который успел после приезда метнуться куда-то с документами и вернуться. — Так что, не поминайте лихом, товарищ капитан.

Экспат нехорошо посмотрел на него. Боец ощутимо занервничал.

— Что не так?

— Я же просил тебя договориться, чтобы меня отправили в полковой лазарет?

— Честное слово, сделал все, что мог! — Красноармеец вытер рукавом гимнастерки резко вспотевший лоб и сделал маленький шажок назад. Подальше от излучающего незримый ужас летчика. — А вы сами главврачу все скажите, он наверняка прислушается, — жалобно проблеял санинструктор и попятился еще дальше.

— Без сопливых разберусь, — ощерился Дивин. — Свободен!

Боец тотчас исчез со скоростью звука.

Григорий огляделся. Многочисленные носилки с ранеными, что уже прошли осмотр и получили первую помощь, а теперь ожидали отправки в тыл, стояли прямо под деревьями небольшого садика, окружавшего здание со всех сторон. Похоже, раньше, до войны, он служил законной гордостью местных школьников. Но теперь изрядно поредел после бомбежек, обстрелов, пожаров и излишне предприимчивых граждан, искавших дрова неподалеку от места проживания. Но все же, куда ни кинь взгляд, еще хватало яблонь и вишен, усыпанных цветами, дающих одуряющий аромат, и поспевающими плодами. Правда, к запахам сада примешивался и запах больничный: от крови, гноя и лекарств. Тот еще коктейль. Капитан недовольно поморщился. Он чувствовал, как организм, подстегнутый мощным импульсом системы регенерации мантиса, потихоньку приходит в себя, восстанавливается. Поэтому, поездка в глубокий тыл Григорию явно была ни к чему. Но, вот беда, как донести эту мысль до местного начальства, чтобы они ему поверили? Наверняка ведь в сопроводительной справке понаписано всяких ужасов.

Перед воротами раздался автомобильный гудок. Привезли новую партию раненых с передовой. Начинающийся новый день наполнился стонами, запахом крови, отрывистыми командами и торопливой беготней санитаров.

Вместо поступивших бойцов и командиров в кузова споро загружали раненых, что должны были уезжать. Слышались слова благодарности, напутствия, советы, торопливые прощания. Дивин встретился взглядом с молоденьким сержантом, который лежал на носилках и ждал своей очереди на погрузку, с руками, замотанными бинтами. С нехорошим холодком в груди экспат вдруг понял, что парнишка неловко примостил поверх одеяла культи. На лице растерянная улыбка. Сколько же ему лет? Восемнадцать? Девятнадцать? И что его ждет теперь дома?

— Капитан Дивин? — Перед задумавшимся летчиком словно из-под земли выросла невысокая худая женщина с усталым лицом в смешных круглых очках-«велосипедах» и белом халате. — А мы вас повсюду ищем. Пойдемте-ка со мной.