Штурмовики идут на цель

— Вы что, оглохли?

— Товарищ командир, вы бомбы сбросили?

— Сбросил, а что?

— Посмотрите!

Чувствую, как по спине бегут мурашки, на лбу выступи холодный пот. Гляжу на Кирьянова — он бледен. Стоим ошарашенные, слова сказать не можем. Оказывается, электросбрасыватель не сработал и бомбы остались на месте. Выходит, мы целых полчаса сидели на «пороховой бочке».

Я на секунду представил, что могло случиться. Взрыв мог произойти также и при посадке. Известно, что сажать самолет с подвешенными бомбами запрещено.

Наконец ко мне возвращается способность говорить, и я спрашиваю:

— Висят, значит?

— Висят. Полюбуйтесь.

Впоследствии, когда я уже командовал эскадрильей, а затем стал штурманом полка, всегда рассказывал подчиненным об этом случае для «узелка» на память.

Молва о посадке с бомбами облетела весь полк. Узнала о том и Галя. Встретившись со мной вечером, печально покачала головой и укоризненно сказала:

— Как же так, Муса? Ведь мы могли сегодня уже не увидеться больше.

Мне стало стыдно. Как это я забыл продублировать сброс? Не должен я допускать такие оплошности: в полку каждая машина на счету. Да и жизнь свою подвергать такой опасности глупо.

Я мог оправдываться перед командиром эскадрильи, перед техниками, перед самим собой, наконец, но перед Галей я оправдываться не мог. Она каждый день живет в тревоге, и всякий раз, когда заставляю ее лишний раз волноваться, я чувствую перед ней большую вину. Вот как сейчас, например.

— Так уж получилось, — говорю я. — Но обещаю, что больше такого не будет.

Галя вскинула на меня темные, полные слез глаза и торопливо кивнула.

— Только ты, пожалуйста…

Я не дал ей закончить, взял под руку, и мы не спеша пошли вдоль деревни.

У ворот дома, где она временно проживала с подругами, мы остановились. Летом мы посидели бы на лавочке, а сейчас сырой осенний холод пробирает до костей.

— У тебя ноги в сапогах совсем застыли, кашлять будешь. Иди. Завтра встретимся, — говорю я.

А она как-то особенно задумчива. Ей хочется что-то сказать. Я замечаю это и прихожу к ней на помощь.

— Ты что-то скрываешь от меня, Галя?

— Нет, нет… Хотя… Я давно хотела тебе сказать? Она начинает внимательно рассматривать свои рукавички.

— Я давно хотела сказать, Муса.

— Ну, ну, говори.

— Только ты, пожалуйста, не сердись!

— О чем ты хочешь сказать?

— Я давно думаю, может быть, нам лучше расстаться?

— Ты этого желаешь?

— Не во мне дело.

— А в ком?

— В ком, в ком.., как маленький. Неужели ничего не видишь?

— А что я должен видеть?

— Летчики подсмеиваются. Некоторые приставать с вопросами стали.

— Кто?

— Ну, хотя бы инженер полка.

— Что ему надо?

Не пойму; в шутку или всерьез, но упрекает… Инженер полка Григорий Иванович Суглобов, Галин начальник, не раз говорил мне:

— Ох, Гареев, Гареев! Сбиваешь с пути истинного моих подчиненных. Смотри — женю!

— Я бы рад…

— Рад, рад… Знаю я вас, ухарей! Ходит, ходит, а потом, глядишь, и «подарочек». Куда она с ним пойдет, в войну-то?

— Да что вы, Григорий Иванович! Разве можно!

— То-то! Женился бы лучше. Вон Павлов — раз, два и свадьба!

Инженер Суглобов был добрым и порядочным человеком. Конечно, над Галей он подшучивает, как и надо мной.

Галя смотрит на меня вопросительно. И я решился на то, к чему готовился уже не один месяц.

— Завтра пойду к командиру полка.

— Зачем?

— За разрешением на свадьбу.

— Что ты, Муса! Не разрешит! — тихо сказала она.

— Разрешит. Павлов женился? А я что, хуже? Пойдем завтра вместе.

— Что ты, что ты! Иди один, я боюсь… Это уже было согласие. А разрешения командира полка я добьюсь.

На следующее утро мы пошли к полковому. Спрятавшись за самолетами, Галя осталась ждать моего возвращения, а я решительно направился к землянке командира полка. К моему счастью, он в этот момент зачем-то вышел на улицу. Я — к нему.

— Товарищ майор, разрешите обратиться?

— Слушаю тебя, Гареев.

— Хочу жениться. Дайте разрешение!..

— Жениться?

— Так точно!

— Недавно Павлов женился, теперь тебя потянуло. А воевать кто будет?

— Мы, товарищ майор!

— Какой ты летчик, если обзаведешься женой? Полетишь, а думать о чем или о ком будешь?

— Как лучше выполнить приказ, товарищ майор! Полковой задумался, вздохнул и недовольно сказал:

— Война, а тут хоть ясли открывай. На ком хоть жениться собираешься?

— На укладчице парашютов Галине Мигуновой.

— На той сибирячке?

— Так точно!

— Хорошая девушка, плохого не скажешь, — сказав так, командир полка запрокинул голову вверх и стал рассматривать забившие небо низкие осенние тучи.

— Опять погода мокрая, а воевать надо. Только что из дивизии звонили: нужны штурмовики.

Он долго еще глядел в небо, ругал погоду, ворчал на кого-то, а я стоял и ждал.

Выговорившись, он окинул меня сердитым взглядом:

— Ты все стоишь, Гареев? Чего еще надо?

— Так, товарищ майор. Я за разрешением.

— А я что, запретил? Женись, раз не терпится. Но чтобы летал мне лучше всех в полку!

— Постараюсь, товарищ майор. Спасибо! — радостно выпалил я.

— Передай привет невесте. Жалко мне ее, намается она с тобой.