Штурмовики идут на цель

– По восточной окраине Минска. Сказано в задании. В задании это действительно есть, но там указано и то, что мы своими ударами с воздуха должны помочь нашим танкам прорваться в город. А где эти танки? Кому помогать, что бомбить?

Делаем еще круг – и опять целей не видим. Снова спрашиваю Протчева:

– Ну как?

– Тихо.

– Ты уверен, что под нами противник?

– А как же!

– Ну, а если свои? Точно надо знать!

Летим к центру города и видим другую картину: улицы и площади забиты народом. Стоят наши танки!

– Ну, как, «Сокол шесть-восемнадцать», поработаем? – в шутку говорю я Протчеву.

– Да тут уже наши, «Сокол шесть-семнадцать»! – радостно кричит он. Минск взят! Слышишь, освобожден Минск!

– И слышу, и вижу… Поздравляю!

Сделав круг над освобожденным городом, берем курс на запад. Противника нужно все-таки найти. Не нести же бомбы обратно!

Отступавшие колонны врага мы настигли километрах в двадцати – тридцати западнее города. Убедившись, что это действительно противник, зашли на цель…

Домой возвращались радостные. Когда сели на аэродром, к нам подбежал капитан Шевчук.

– Ну как, отбомбились?

– Поработали на славу!

– Что бомбили?

– Фашистов!

Вижу, как заместитель начальника штаба полка медленно бледнеет и растерянно кричит:

– Так ведь в Минске наши… В полк сообщили после того, как вы уже вылетели на задание…

Докладываем о результатах вылета. Капитан Шевчук довольно улыбается и ставит нам новую задачу…

Мне посчастливилось одному из первых советских штурмовиков побывать в небе Германии. Это было осенью 1944 года, сразу же после выхода войск нашего фронта на границу с Восточной Пруссией.

Разведка сообщила, что по железной дороге на Инстердбург движутся вражеские эшелоны с войсками и техникой. Командир полка поставил перед нашей эскадрильей задачу – нанести бомбовый и штурмовой удары по одному из них. Летчики встретили это задание с воодушевлением! Мы первыми в полку летели на территорию врага.

На задание пошли шестеркой.

Когда пересекли линию фронта, я сказал своему стрелку:

– Ну, Кирьянов, можешь поглядеть теперь на землю откуда пришла к нам война…

Не успели мы закончить разговор, увидели эшелон. Груженный танками и орудиями, он торопился к линии фронта.

Над эшелоном я слегка покачиваю крыльями и отдаю ручку вперед. Самолет стремительно летит вниз, на длинную темную ленту состава. Ведомые «Илы» идут за мной.

Эшелон разбит. Можно возвращаться. На обратном пути целей много; станции, хутора, фольварки, дороги, забитые вражескими войсками. И пока в наших пушках и пулемета» имеются патроны и снаряды, стараемся, чтобы они нашли себе достойную цель.

На аэродроме нас горячо поздравляли, подробно обо всем расспрашивали.

После доклада о выполненном задании мы долго стояли у командного пункта, курили и возбужденно разговаривали с однополчанами.

Бой всегда полон неожиданностей, а воздушный – тем более. И нужно обладать незаурядным мужеством и волей, чтобы в самые критические моменты оставаться самим собой, не поддаваться страху и растерянности.

…Границу Восточной Пруссии гитлеровцы прикрыли мощными группировками танков. Геббельсовская пропаганда хвастливо называла их броневым щитом Пруссии, о который разобьются любые попытки русских. Что осталось от этого «щита» через несколько месяцев, читатели хорошо знают.. Когда наши войска перешли к обороне, авиация продолжала активно наносить удары по врагу. Однажды командование приказало установить район расположения прибывших новых танковых частей врага.

Командир полка возложил эту задачу на нашу эскадрилью. Изучив карты Восточной Пруссии и переднего края гитлеровских войск, мы вылетели на поиск.

Восьмерка наших «Илов» принялась за дело. Мы заглядывали в каждый овраг, в каждую балку, в каждый лесок, но танков нигде не заметили. Я уже решил, что нужно менять район поиска, как вдруг мой стрелок Александр Кирьянов передает:

– Вижу следы танков, товарищ командир! Вон на той полянке справа!

Снижаюсь и иду, чуть не задевая за верхушки деревьев. Местность тут очень выгодная для сосредоточения танков;

частые перелески, овраги. Следы на каждой поляне, а танков нет. Но они должны быть. Видимо, хорошо замаскированы. Внимательно присматриваюсь к каждому лесочку и отмечаю на карте предполагаемое место скопления вражеских танков. Начинаю кружить над ним до тех пор, пока что-либо не прояснится; или мы их обнаружим или они сами как-то выдадут себя.

«Утюжим» местность: один круг, второй, третий… Идем на последний заход. Если ничего не обнаружим, повернем домой. Но вдруг лесок ожил: по нашим самолетам ударил организованный огонь «эрликонов». Этого, признаться, мы не ожидали.

Все небо расчертили стремительные огненные трассы. Мы оказались в центре огня. Теперь у нас один выход – сквозь огонь прорываться вперед, на запад. Растеряешься, отстанешь от группы-пеняй на себя; собьют! Но выдержат ли молодые пилоты такой огонь? Подобного они еще не встречали. Единственный летчик из старого состава эскадрильи – Бармин.

И тут Кирьянов кричит мне:

– Товарищ командир! Бармин разворачивается!