Штурмовики над Днепром

В Прибалтике поздняя осень щедра на дожди и сырые туманы. Полк находился в постоянной боевой готовности, но после ноябрьских праздников летчики чаще сидели на земле, чем летали: мешала погода. Да и на фронте наступило временное затишье, производилась перегруппировка войск. На очередном совещании в штабе дивизии подполковник Рыбаков сообщил о переброске советских войск в направлении Тильзита и Кенигсберга. Из доклада Верховного Главнокомандующего на торжественном собрании в Москве в честь 27-й годовщины Великого Октября мы узнали, что «Баграмян доколачивает немецкую группировку в Прибалтике», Наша дивизия принимала самое активное участие в этом доколачивании.

Перед нами стояла задача: помешать немецко-фашистскому командованию перебрасывать дивизии из Прибалтики в Восточную Пруссию и на другие направления очередных ударов Красной Армии. Главным из них было, конечно, берлинское. Разумеется, все летчики мечтали попасть туда. Пока что наш полк прикрывал сухопутный участок до Либавы, а наши соседи, морские штурмовики, – от Либавы и дальше по Балтийскому побережью. Мы использовали каждый мало-мальски погожий день, чтобы проверить шоссейные и железные дороги, не движутся ли по ним колонны противника. Опытные следопыты Розов, Демехин, Кошман, Федоров, Непапчук, Зеньков и другие вылетали при малейшей возможности. В случае обнаружения противника по их сигналам направлялись ударные группы. Небо прояснилось только в первых числах декабря. Наступили солнечные дни, воздух стал прозрачный, видимость увеличилась. И сразу ожил, загудел аэродром. Разведчики ушли первыми и вскоре сообщили по радио: по железной дороге на Либаву движутся эшелоны. Противник прикрывает их сильными эскортами истребителей,

– Пойдем на бреющем, в стороне от дороги, – предложил командир первой эскадрильи капитан Кузнецов. Он был назначен на эту должность после недавней гибели лейтенанта Карамана.

Карамана мы потеряли в один из ненастных дней ноября. Тогда он штурмовал цель, был подбит и не смог вывести самолет из пикирования. Этот летчик, прибывший вместе с новым командиром дивизии, вскоре стал своеобразной достопримечательностью полка: высокого роста красавец-мужчина, с темно-русыми вьющимися волосами, гибким станом, всегда подтянутый, был он немного горяч характером, но отличный товарищ. Мы уже давно убедились – подполковник Рыбаков взял с собой в дивизию летчиков достойных. Говорили, что у летчика перед войной была красавица-жена, но по каким-то причинам они разошлись. Теперь под Москвой на попечении бабушки росла маленькая дочь Карамана. И вот она осталась сиротой. Мы переживали гибель боевого друга и заботливого отца.

– Значит, маршрут проложим в стороне от дороги, – поддержал я Кузнецова. Паровоз будет нетрудно обнаружить по дыму. Так и сделали. Вылетали небольшими группами на предельно малой высоте. После обнаружения эшелона «илы» делали резкий поворот, выскок в сторону цели и совершали несколько заходов. Пока вражеские истребители прикрытия разбирались в сложившейся ситуации, штурмовики на бреющем уходили от разбитого состава. Такой способ оправдал себя. Когда же видимость ухудшалась, но высота облаков еще позволяла видеть цель, мы переходили к ударам по целеуказанию. В этом случае впереди и выше ударной группы шла пара штурмовиков. Обнаружив цель, они вместе с боевыми сбрасывали бомбы цветного дыма, которые были заметным ориентиром для остальных. В этих полетах не раз отличался мастер штурмовых ударов Леонид Кузнецов. Но иногда Леонид по молодости слишком увлекался и чрезмерно рисковал.

Однажды он возвратился из полета с винтом, лопасти которого были согнуты, как бараньи рога.

– Как же ты летел? – спрашиваю.

– Нормально.

– Мотор трясло?

– Было малость, но подобрал обороты – и нормально.

– За что зацепил: за фрицев или за землю?

– Понимаете, возвращался уже обратно, и вдруг перед носом – артбатарея. Ну как по ней не пройтись? Отжал ручку вперед, дал очередь. Видать, поздно вывел. Жаль винта…

– А голову? – Хотел было поругать его да вспомнил: такое и со мной бывало.

Может, поэтому и не стал распекать летчика. Он-то и сам понял свою оплошность, второй раз ее не повторит.

С Алексеем Ивановичем Поваляевым, замполитом полка, мы сработались хорошо. Он оказывал мне деловую помощь в воспитательной и боевой работе. Я был молодым командиром полка не только по опыту командования, но и по возрасту. На фронте тогда встречалось немало двадцатипяти-двадцатисемилетних командиров частей (были и моложе), и они успешно справлялись со своими сложными и ответственными обязанностями.