Штурмовой батальон

По словам Могилевича, выходило, что сил и средств для проведения восстания достаточно. Для штурмовых групп были подготовлены проводники, хорошо знающие объекты атаки и подходы к ним. Намечалось, что одновременно с нашим ударом по зенитным батареям и захватом аэродромов начнется восстание в городе. Ударный отряд подпольщиков должен был захватить склады с оружием и боеприпасами. Группы подпольщиков и партизаны должны были вывести из строя телефонную и телеграфную связь; атаковать и заблокировать комендатуру, гестапо, здания охранной полиции, ж.-д. вокзал, казармы войск гарнизона, латышской роты СД и литовского полицейского батальона, курсов переподготовки белорусских полицейских, окружного комиссариата, штаб танковых войск, все лагеря и лазареты военнопленных, находящиеся в городской черте, завод имени Октябрьской революции и танкоремонтные мастерские. По имеющимся сведениям, среди пленных много танкистов, готовых принять участие в боях. Именно поэтому захват мастерских и складов с боеприпасами и ГСМ были первоочередными целями. На нас возлагалась миссия захвата аэродромов, зенитных батарей, ж.-д. узла, складов и помощь восставшим в ликвидации очагов сопротивления. Но у меня были свои предложения по плану восстания, которые я и обсудил с Александром.

Предварительно штаб планировал восстание на 4 утра 4 января. К этому времени все должно было быть готово. Партизанские отряды успели бы передислоцироваться ближе к городу и поддержать восстание. Однако Москва изменила сроки начала восстания и дала указание подготовить масштабные удары по мостам, автодорогам и ж.-д. линиям, а следом прислала нас. Каюсь, изменение даты было на моей совести.

В ходе подготовки плана операции случайно вспомнилось когда-то давно читанное о предательстве бывшего шифровальщика одного из соединений РККА Бориса Рудзянко. В сентябре 41-го он раненым попал в плен и был вывезен в Минский лазарет для военнопленных. Одна из связанных с подпольем медсестер, Ольга Щербацевич, его спасла, вылечила и со своим сыном отправила к партизанам. Однако немцы их перехватили, и Рудзянко, струсив, сдал своих спасителей. В октябре всех выданных предателем патриотов повесили. Исполняли казнь литовцы из 12-го полицейского батальона майора Антанаса Импулявичюса. Сам Рудзянко был завербован Абвером и направлен в лагерь для военнопленных. Именно он, втеревшись в доверие к лагерным руководителям восстания, смог узнать дату и время. Узнав это, немцы устроили резню причастных к подготовке восстания, с января по март 1942 года в Минске было уничтожено 9 тыс военнопленных и около 1 тыс гражданских лиц. Кроме того, служба радиоперехвата Абвера в течение 23 дней регистрировала все переговоры подполья с Москвой и Ленинградом и знала о планах восстания. Я этого допустить не мог и поэтому настоял на иной дате. Естественно, рассказывать об узнанном в будущем я никому не стал, обосновав дату восстания наступлением наших войск, сбором всех ударных подразделений и праздничным мероприятием немцев. Восстание было назначено на католическое Рождество.

До этого времени мне с командирами штурмовых групп удалось проработать план операции на макете и карте города, а затем несколько раз посетить город и на месте провести разведку маршрутов движения и объектов атаки. С каждым таким посещением моя уверенность в успехе восстания крепла…

* * *

8 декабря Гитлер подписал директиву № 39, в которой было сказано: «Преждевременное наступление холодной зимы на Восточном фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения вынуждают немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне».