Штурмовой батальон

Что-то пробормотав себе под нос и взяв с собой 5 человек, он пошел в тыл. Добравшись до остатков блиндажа командного пункта, послал Никитина собрать по ротам данные о потерях и наличии личного состава, вооружения.

Наступившая летняя ночь скрывала наши поисковые группы, и только небольшой шум, металлический стук и периодический тихий мат в исполнении Еремеева и кого-то из бойцов, доносившийся из передового окопа, говорили о том, что работа по сбору трофеев и выносу тел павших идет полным ходом. Немцы активности не проявляли, по докладам наблюдателей, в окопах у них только дежурные пулеметные расчеты сидят и периодически пускают осветительные ракеты. И что самое удивительное, огня по нейтралке не открывают. Видно, тоже с патронами не очень, а может, тоже своих разведчиков туда пустили.

Сняв каску и присев у входа в блиндаж, стал набивать диски и рожки к своему ППД. Целый «цинк» с патронами, стараниями Никитина, дожидался меня. За день я расстрелял все, что носил с собой на разгрузке и портупее. Отовсюду по траншеям раздавался тихий шум разговоров, смеха, звяканье металла – люди отходили от ожесточения боя. Закончив с набивкой, наслаждаясь летней ночью, еще немного посидел в одиночестве, отходя от событий прошедшего дня. Перстень на пальце светил мягким, видимым только мне синим цветом. Ночное небо, усыпанное миллиардами далеких звезд, манило к себе. Относительная тишина и спокойствие вокруг, словно кокон, окутывали мое уставшее тело. Все это расслабляло и убаюкивало. Веки наливались тяжестью. Хотелось плюнуть на все, закрыть глаза и отдаться сну и заслуженному отдыху. Но увы. Дел было по горло, мысленно вздохнув, вынырнул из своих мыслей об отдыхе и пошел на НП саперов. Народ там расслаблялся, прикладываясь к фляжке со спиртом. Что ж, имеют право принять по граммульке на душу за победу, да и павших в бою помянуть. Они за день восемь человек потеряли. Сегодня минные ловушки сработали как надо, но нужно было подумать и о дне завтрашнем. Саперный старшина оказался жив, хоть и получил осколочное ранение руки. Запасов мин у них не было. Я предложил ему использовать в качестве фугасов артиллерийские снаряды, притащенные в нашем обозе. Как и что делать с ними, он знал. Мы быстро наметили места закладки фугасов. Собрав остатки своей команды, старшина увел ее в ночь.

Пока я отсутствовал, разрушенный прямым попаданием снаряда и авианалетом КП батальона, силами связистов и нескольких бойцов, был приведен в относительный порядок. Его расчистили от мусора и земли, вынесли погибших и сейчас старались восстановить связь между подразделениями и полком. Здесь меня и нашел Горохов, сообщивший, что батальонный обоз сильно пострадал, осталась лишь пара кухонь и десяток повозок, при этом в кухнях готовить нельзя, они повреждены осколками. В целости осталась только наша отрядная кухня, а в ней на всех приготовить пищу сразу не получится, только если посменно. Есть несколько ящиков с тушенкой и брикеты с гречневой кашей. Можно их и питьевую воду раздать по ротам. Патронов и «зажигалок» осталось мало, гранат нет вообще. Мин к минометам всех калибров набралось штук 300. Артиллерийских снарядов есть немного, а вот целых орудий только одно. Остальные разбиты или повреждены. Из артиллеристов уцелел десяток человек, которые пытаются восстановить еще одно орудие, снимая запчасти с поврежденных. Елена готовится к отправке раненых на полковой медпункт. Всего их около ста человек, много тяжелых. По ее докладу до утра десяток человек не доживет. Доложив, Петрович убежал контролировать раздачу пищи.

Связи с полком так и не было. Отправив телефонистов ее восстанавливать, присел на пустой патронный ящик у входа в блиндаж и решил расслабиться. Не дали! Прибежавший Никитин доложил о выполнении задания и стал диктовать ефрейтору Николаеву, единственному уцелевшему на КП, сведения для суточного донесения.

«За день в батальоне погибло 123 человека, 72 с тяжелыми ранениями и 28 с ранениями средней тяжести отправлены в санчасть. В строю осталось сто семь человек, в том числе два командира. Дезертировало 93 человека. Из тяжелого вооружения сохранились 2 крупнокалиберных пулемета, 3 «максима», из которых 2 исправны, а третий можно отремонтировать, 3 – ДП-27 и 4 MG-34».

Отдельно от батальонного они приготовили и донесение о действиях моей роты. Прочитав и подписав донесения, отправил Никитина с ними на КП полка.