Штурмовой батальон

– Здравствуйте, и кто тут мой клиент? Ви, Александр Петрович, или этот молодой человек? – спросил нас подошедший пожилой невысокий еврей, одетый в мятый темный костюм с жилеткой и светлую рубашку, доставая из кожаного саквояжа бритву и помазок.

– Ну что вы, не я. Вот командира нашего надо привести в порядок – побрить и подстричь.

– Такой молодой, а уже командир. Ви далеко пойдете. Я это вам точно говорю! Шмит никогда не ошибается. Можете мне верить. Не беспокойтесь за свой внешний вид, будете просто отлично выглядеть. Столько лет привожу людей в порядок, и пока никто не жаловался. А уж сколько командиров подстриг в Менске, вы себе даже представить не можете! Я имел мастерскую недалеко от площади Ленина, так многие товарищи командиры приходили и были моими постоянными клиентами, – обматывая меня простыней и готовя пену, говорил Шмит. – Сам товарищ Павлов у меня в клиентах был! Ви знаете, я живу так долго, что уже пережил несколько войн. Я знаю, что обычно нужно военным, и у меня есть что вам предложить. Могу предложить подстричь покороче, или ви хотите под товарища Котовского?

– Покороче, – ответил я. Мне нравился этот человек, не унывающий даже в тяжелой обстановке.

Под разговор Исаак Лаврентьевич быстро меня подстриг и побрил.

– Ну вот, совсем красивый, жаль, что нет большого зеркала, а то бы ви могли оценить мою работу. В Менске, на танцах в горпарке, вы бы таким видом имели огромный успех у женщин.

– Спасибо огромное. Что вы, Исаак Лаврентьевич, я вам верю, что сделано отлично. Но, увы, в Минске сейчас немцы. Вот когда мы их выбьем оттуда, обязательно посещу горпарк и прогульнусь с красивыми девушками, а перед этим обязательно посещу вашу мастерскую.

– Скорее бы…

– Будем надеяться на лучшее. Никто вас не обижает здесь? Какие у вас планы на дальнейшее? Скоро будет бой, и оставаться с нами небезопасно. Хотя, конечно, мне бы хотелось иметь в нашей части такого специалиста, как вы. Но лучше вам уходить от нас. Подальше. Продуктов на дорогу дадим.

– Я это понял, но куда нам. С нами дети. Одни погибнем, устали бежать и так давно идем. Лучше уж мы с вами, до конца.

– Как хотите. Оставайтесь, но я бы рекомендовал все-таки уйти, – но, увидев отрицательный жест Шмита, продолжил: – Петрович, беженцев давай зачисляй в тыл – пусть помогают, поставь на котловое довольствие. Скажешь Николаеву, пусть внесет в книгу учета личного состава батальона, да проверь, чтобы он как следует остальные сведения внес. Всех женщин и тех, кто знает медицину, на помощь Лене отправь. Остальных на свое усмотрение. Если там нужно вещами помочь – выдай из наших запасов. Еще скажи своим орлам, чтобы приготовили побольше горячей воды, пока есть время, пусть ребята помоются и приведут себя в порядок. Ну а вам, Исаак Лаврентьевич, еще раз спасибо. Если уж кто еще соберется привести себя в порядок, то я на вас надеюсь.

– Конечно, в чем вопрос, сделаем как надо. Только знаете… Как бы это сказать. – замялся Шмит.

Поняв, о чем вопрос, я сказал:

– Если вопрос об оплате, то не беспокойтесь. Петрович, потом рассчитаешься из наших сумм. Время военное, но оплату за работу никто не отменял.

– Вот это правильно, скажите, а у вас мама, случаем, не еврейка? В наше время так трудно найти понимающих людей… – спросил Шмит.

– А что, похож? Но, увы, нет, – одеваясь, ответил я. – Не было у меня в роду евреев. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Все возникшие вопросы обсудите с Александром Петровичем.

– Ну, нет так нет. Конечно, все будет в лучшем виде.

Попрощавшись, я двинулся в сторону позиций. Утро было в самом разгаре. Вышло из-за леса и засветило солнце. Все вокруг просыпалось. По дороге меня перехватил Никитин.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант. Вы прям как в мирное время – выбриты, подстрижены, одеколоном пахнете, сапоги блестят. Эх, вам бы пару орденов на грудь, и все девушки ваши.

– Доброе утро. Тебе бы тоже не помешало, а то ходишь заросший, как не пойми кто. Сходи к Петровичу, у нас теперь есть штатный парикмахер, приведи себя в порядок. Остальным сообщи об этом, может, кто еще сподобится. Что там у нас? Как немцы?

– Есть, будет сделано! Там комполка звонил, ему сказали, что вы на позициях, он приказал, как вернетесь, с ним связаться. Немцы ведут себя тихо. Наблюдатели говорят, что у них недавно была побудка, но в окопах оживления не видно. Незаметно, что они готовятся к бою.

– Понятно, что ничего не понятно. Давай двигай к Петровичу, я буду на КП.

В траншеях бойцы что-то перекусывали, смеялись, переговаривались, курили, сидя на дне окопов. С большей частью из бойцов мы вместе шли по дорогам Белоруссии, я их видел в боях и был уверен в них. С бойцами из маршевого батальона было сложнее. То, что они вчера сражались и не сбежали, – уже хорошо, но что будет дальше? Я не заметил в людях какого-то особого ажиотажа от предстоящего боя. Не было видно большого страха и лишнего волнения. Это не могло не радовать. Вчерашний бой и победа над врагом дали людям стойкость под огнем и уверенность в том, что немцев можно бить. На КП меня ждали Володин и командиры подразделений.