Штурмуя небеса

Осенью 1965 года, примерно в то же время, когда установился ритуал Праздников Кайфа, эти двое наконец встретились. Оусли доверился ему не сразу. Несколько недель он испытывал Скалли, часами обсуждая с ним философские вопросы и электронную аппаратуру и рассказывая разные истории о Кислотных тестах и диких выходках Проказников. Чтобы разъяснить Скалли, что он имеет в виду, когда говорит о роли, которую музыке суждено сыграть в грядущей революции, Оусли сводил Тима послушать «Благодарных Мертвецов». Скалли провалился на этом своеобразном экзамене, но в целом он произвел на Оусли благоприятное впечатление. В результате Оусли сделал ему предложение: зимой они вместе сконструируют электронную аппаратуру для «Благодарных Мертвецов», а весной, если все пойдет хорошо, займутся синтезом ЛСД.

Скалли проработал с «Благодарными Мертвецами» до поздней весны 1966 года, а затем Оусли решил, что пора обратиться к производству кислоты. Он снял дом на берегу Залива, в Пойнт-Ричмонде, подальше от Сан-Франциско и оборудовал в подвальном этаже химическую лабораторию.

Одно из многих заблуждений, завоевавших себе широкое признание в спорах об ЛСД, состояло в том, что синтезировать ЛСД очень легко — считалось, что любой способный подросток может запросто состряпать партию кислоты в лаборатории своего колледжа. Это совершенно неверно. Изготовить ЛСД очень сложно, и на этом пути подстерегает множество подводных камней, особенно если все, чем вы располагаете, — это кустарная лаборатория в подвальном этаже пригородного дома. Первый же опыт производства кислоты, в котором Скалли принял участие, чуть не потерпел крах с самого начала. Дело в том, что Оусли обычно применял для синтеза ЛСД трехокись серы, а этот реагент чрезвычайно опасен. Стоило хоть капле этой жидкости попасть на кожу, и она моментально выжигала в ней красивую аккуратную дырку. Если просачивалось в воздух несколько капель, то вся влага вокруг превращалась в серную кислоту.

Беда случилась, когда трое участников процесса — Скалли, Оусли и Мелисса, — стоя на коленях на бетонном полу, колдовали над ампулой, помещенной в чистый пластиковый пакет для белья, который Оусли предварительно наполнил сухим азотом. По методу, усовершенствованному Оусли, нужно было осторожно засунуть пилку в пакет, отпилить горлышко ампулы так, чтобы получилось воронкообразное отверстие, залить туда точно определенное количество трехокиси серы и затем запаять ампулу сварочной горелкой. Но на этот раз, только они отпилили горлышко ампулы, как в воздух попала капелька серной трехокиси и пуфф — воздух моментально насытился парами серной кислоты. Задыхаясь и кашляя, они все же довели дело до конца — залили трехокись серы в воронку и запаяли ампулу; только после этого они распахнули двери гаража и выбежали наружу в сопровождении облаков ядовитого газа, который клубами раскатывался вдоль шоссе, заползая и на газоны перед домами Пойнт-Ричмонда. К счастью, проблема наркотиков еще не настолько завладела общественным вниманием, чтобы вид троих эксцентрично одетых молодых людей, явно богемного вида, выбегающих из гаража в облаке газа, возбудил подозрение.

В общем, однако, дело продвигалось и трое исследователей работали неутомимо, круглыми сутками не покидая подвала, в постоянной спешке, при желтом искусственном свете, под непрестанное шипение вакуумного насоса. По словам Скалли, «Оусли был убежден, что его душевное состояние в тот момент, когда идет химическая реакция, оказывает решающее влияние на ощущения тех людей, которые будут принимать ЛСД. У него был друг — ведущий музыкальной программы на одной из местных радиостанций, — и Оусли, бывало, звонил ему и говорил: «Ну вот, у меня на подходе очередная партия, так что прокручивай следующую запись» — это чтобы настроиться на нужный лад. Он даже пробовал заклинать реакцию: бывало, сидит над колбой с реактивами и, сосредоточившись, делает над ней руками какие-то таинственные пассы».

По свидетельству Скалли, работа в качестве подпольного химика необычайно вдохновляла и опьяняла. «Этот процесс поглощал тебя целиком. Определенно это одно из самых захватывающих переживаний в жизни. Вот вы тут работаете и понимаете, что трудитесь над чем-то, что может стать величайшим событием в мировой истории. Что вы, может быть, спасаете мир от разрушения. И конечно, это по-настоящему здорово — оказаться в роли культурного героя».