Шуаны, или Бретань в 1799 году

— Я думала, что спасла эмигранта, но в образе республиканца вы мне больше нравитесь.

Эти опрометчивые слова, казалось, нечаянно сорвались с ее уст; она сразу смутилась, покраснела до корней волос, и весь ее вид говорил теперь лишь о пленительной наивности чувств; мягким движением она отпустила руки молодого офицера — не потому, что сконфузилась, заметив, что пожимает их, но от какой-то мысли, лежавшей камнем у нее на сердце. А он стоял перед нею, опьяненный надеждой. Но вдруг мадмуазель де Верней как будто рассердилась на себя за свою вольность в обращении, пожалуй, допустимую в мимолетных дорожных приключениях; она снова приняла церемонный вид, поклонилась обоим своим попутчикам и скрылась вместе с Франсиной. Лишь только они вернулись к себе в комнату, Франсина в отчаянии заломила руки и, посмотрев на свою госпожу, сказала:

— Ах, Мари, Мари, сколько событий за такое короткое время! Только с вами могут случаться подобные истории!

Мадмуазель де Верней бросилась ей на шею.

— Ах, вот она жизнь! Я на небесах.

— Может быть, в аду, — возразила Франсина.

— Ну, пусть в аду! — весело сказала мадмуазель де Верней. — Погоди, дай руку, послушай, как бьется мое сердце! Я горю, словно в лихорадке. Что значит для меня теперь весь мир! Сколько раз я видела этого человека в мечтах! Как прекрасно его лицо, какой сверкающий взгляд!

— Но будет ли он любить вас? — упавшим голосом спросила простодушная крестьянка, и лицо ее стало печальным.

— И ты еще спрашиваешь? — воскликнула мадмуазель де Верней. — Разве это так трудно? — спросила она полушутливо, полусерьезно.

— О, конечно, нет! — улыбаясь, ответила Франсина. — Но будет ли он любить вас вечно?

С минуту они в замешательстве смотрели друг на друга: Франсина дивилась своей нежданной опытности, Мари впервые увидела счастливое для себя будущее в любви; она словно склонилась над пропастью, ожидая, что беспечно брошенный туда камень звуком своего падения покажет ее глубину.

— Ну, это уж от меня зависит! — воскликнула она тоном азартного игрока. — Никогда я не пожалею обманутую женщину. Если ее покинули, пусть пеняет на себя. Живым или мертвым, но я сумею сохранить человека, отдавшего мне свое сердце. — И, помолчав, добавила удивленно: — Но откуда у тебя столько опытности, Франсина?..

— Мари, — быстро сказала бретонка, — к нам идут по коридору...

— Увы! Это не он! — воскликнула Мари, прислушиваясь. — Но вот как ты отвечаешь на мой вопрос, — продолжала она. — Понимаю!.. Что ж, я подожду признания или разгадаю тебя.

Франсина была права. В дверь трижды постучали, прервав их разговор. Мари крикнула: «Войдите» — и перед нею предстал капитан Мерль. Отдав честь мадмуазель де Верней, он осмелился наконец бросить на нее нежный взгляд и так был ослеплен ее красотою, что в смятении мог только сказать:

— Явился в ваше распоряжение, мадмуазель.

— Итак, теперь вы стали моим покровителем? Командир полубригады подал в отставку? Так, кажется, называется ваша часть?

— Меня послал мой непосредственный начальник — майор Жерар.

— Значит, полковник Юло очень боится меня? — спросила она.

— Прошу извинения, мадмуазель, Юло не боится, но, видите ли... Женщины... это не по его характеру, ему обидно оказаться под командой генерала в чепчике...

— Однако его долг повиноваться начальству, — возразила мадмуазель де Верней. — Предупреждаю, я люблю субординацию и не потерплю сопротивления. Слышите?

— Сопротивляться вам? О, это было бы весьма затруднительно, — ответил Мерль.

— Откроем совет, — сказала мадмуазель де Верней, — У вас здесь свежие войска, отсюда конвой проводит меня до Майенны, я могу прибыть в нее вечером. Найдем мы в Майенне новых солдат, чтобы ехать дальше не останавливаясь? Шуаны не знают о нашей маленькой экспедиции. Если мы будем ехать ночью, мало вероятно, чтобы, на свое несчастье, мы встретили их в таком большом количестве, что они решатся напасть на нас... Как, по-вашему, возможно это?

— Да, мадмуазель.

— Какова дорога от Майенны до Фужера?

— Тяжелая. Все время горы: то подъем, то спуск... Этот край создан только для белок.

— Ну, пора, пора, отправляемся! — сказала она. — А так как при выезде из Алансона опасаться нечего, идите вперед, мы вас догоним.

«Скажите пожалуйста! Будто лет десять в командирском чине состоит! — думал Мерль, выходя из комнаты. — Юло ошибается, эта девушка не из тех, кто добывает себе ренту на перине. Тысяча чертей! Ежели капитан Мерль желает сделаться майором, не советую ему принимать архангела Михаила за дьявола».