Шухлик, или Путешествие к пупку Земли

Лодочник не отвечал, беззвучно орудуя веслом.

Уже скрылся берег, и сад Шифо со всеми приятелями и роднёй, и кроме тумана ничего не было видно вокруг. Неизвестно куда гнал Харитон свой чёлн.

Дождь вдруг прекратился, и настала такая глухая тишина, что стало слышно, как попискивают, соприкасаясь друг с другом, капустные листья.

– Позвольте, а что это за маршрут? – подал голос джинн Малай, будто ехал в городском трамвае. – Это какой номер? Не прозевать бы нашу остановку!

– Ну, чудной! – хмыкнул лодочник. – Такой чудной, словно на смехе народился!

– И чудней меня есть, да только некому привесть! – оскорбился Малай. – Хотелось бы знать, долго ли ещё за наш бесценный золотой пятак мы будем ютиться в этом корыте?

Харитон ни с того, ни с сего развеселился.

– А если в челне не нравится, можете пешком пройтись! По воде аки посуху!

И захохотал так зычно и скрипуче, как мог бы, наверное, хохотать тысячелетний дуб.

Даже туман всколыхнулся от этого смеха, а чёрная гладкая река подёрнулась рябью.

– Нам, ребята, плыть, покуда капуста не кончится, – добавил он, вновь прыснув и едва устояв на корме. – Раздевайте пока кочаны! Потихоньку-полегоньку, как книжку, – лист за листом. Капуста, можно сказать, книга без букв. Вы сами её сочиняете. Пока доберётесь до кочерыжки, много о чём успеете поразмыслить! Может, дойдёте до сути вещей. Тогда, попомните моё слово, куда-нибудь да причалим!

Шухлик с Малаем тревожно переглянулись – не хватало им ещё безумного лодочника! Видно, что совсем одичавший, с большим приветом. Такой, забывшись, и утопить может.

– Вообще-то я молчун, к беседам непривычен, – сказал Харитон, успокаиваясь. – Да с вами, право, очень весело! Хочется поболтать! Куда это вы собрались-то?

– В сад Багишамал, – осторожно и мягко ответил Шухлик, полагая, что именно так следует разговаривать с умалишёнными. – А потом к пупку Земли…

Харитон опять хмыкнул:

– Должен сказать, что остановок по требованию у меня не бывает. Куда всех вожу, туда и вас доставлю, хоть вы и симпатичные ослы.

– Надеюсь, до другого берега уже недалеко? – спросил Шухлик.

Лодочник призадумался, что-то вроде бы вычисляя в своей косматой голове.

– Это откуда мерить, – заметил глубокомысленно. – Всё скрыто за семью печатями, но под самым носом. Поглядите на воду. Разве она речная? Это, простите, даже не море, а типичный океан!

Обомлевший Шухлик склонился за борт и лизнул воду. Она была горькая и солёная, какая ни в одной реке течь не может.

Откуда океан? Почему океан? Ведь только что была речка!

– Смешно видеть, как люди начертили карты земли, – угрюмо вздохнул Харитон. – Изображают океан, обтекающим землю, которая кругла, словно капуста! Надеюсь, и вы скоро поймёте, что это полная чепуха…

Приблизившись к воде, Шухлик различил её голос.

Тихий, но опасный, который с трудом выдерживает душа. Его слышит всё тело. Губительный голос океана! Он возникает над гребнями волн, обтекаемых ветром, и особенно силён во время шторма. Возможно, это голоса сирен и русалок, что морочат и топят мореплавателей.

Хорошо ещё, что джинн Малай так ослабел, что не смог перепрыгнуть через борт.

Зато Шухлик, не удержавшись, бултыхнулся на звук манящих голосов. Он уже согласился идти ко дну. Да Харитон вовремя зацепил веслом и втащил в лодку.

– Чудные, право, дела на свете творятся! – снова засмеялся он, и протянул затейливой формы склянку. – От голоса океана только одно средство – сон из пузырька! От чёрной коровки хоть белого молока!

Шухлик с Малаем сделали по нескольку глотков густой молочной жидкости, и всё поплыло перед их глазами – туман, чёрная вода, белая капуста и сам Харитон. Остался неподвижным лишь скрипучий голос лодочника, который звучал без остановки, усыпляя.

– Познайте печаль, и печаль исчезнет. Познайте страх, и страх уйдёт. Когда мы узнаём, что такое гордость, и она пропадает. Познай себя, и что случится? Смотрим, но не видим. Слушаем, но не слышим.

Харитон склонился над Шухликом, и стало понятно, что под косматыми бровями лодочника вовсе нет глаз. Немудрено, что он завёз их туда, куда ни один зрячий не смог бы увезти, то есть, попросту говоря, – чёрти куда.

– Кажется, рыжий ослик, я перевозил многих твоих предков. В частности, человека по имени Луций. Скажи, прав ли я? – спросил Харитон.

Но Шухлик уже спал.

Во сне он сидел под платаном рядом с Диваном-биби. Тут же была мама-ослица, осьмикрылая Ок-Тава, далёкий предок Луций и даже чувство Чу, похожее на джинна Малая.

Все улыбались, слушая, как прекрасно Шухлик поёт нежные романсы. Ничуть не хуже сирен и русалок.

Ох, какой это был счастливый сон!