Шухов

Однако одной лишь Филадельфией знакомство с Америкой не закончилось. Делегация отправилась в поездку по промышленным центрам страны — на металлургические предприятия Питсбурга, заводы Бостона и Балтимора, нефтяные промыслы Пенсильвании. Естественно, что посетили Вашингтон, Нью-Йорк («город контрастов»), Ниагарский водопад с его знаменитым подвесным мостом. Что поразило при посещении предприятий, так это открытость американцев, показывавших гостям чертежи, проекты, схемы. При желании что-то скопировать они с готовностью оказывали помощь: да пользуйтесь на здоровье! А если что-то было непонятно, разъясняли на словах. На Шухова это произвело большое впечатление. Но не это главное. Шухову предложили работу — хозяин одного из заводов, услышав от молодого русского инженера ряд полезных советов по усовершенствованию оборудования, похлопав его по спине, сказал, что будет рад видеть его среди своих сотрудников. Остаться в Америке — об этом он и не думал раньше. Это было бы слишком радикальным поступком. Поняли бы его родные? А быть может, подобно Менделееву, он разочаровался в Америке? В итоге, поблагодарив, Шухов отказался. Кто знает, как сложилась бы его судьба, поддайся он на уговоры. Нет, он не пропал бы в Америке. И, вероятно, пополнил славную когорту русских изобретателей, ставших американцами, среди которых были и Владимир Зворыкин, и Константин Сикорский…

Глава четвертая ШУХОВ НА РАСПУТЬЕ: КЕМ БЫТЬ?

Вернувшись из Америки, Шухов встретился с академиком Чебышевым: «Ну-с, батенька, надумали?» Вопрос математика касался перспектив научной карьеры Владимира Григорьевича. Впервые разговор на эту тему возник с Чебышевым после окончания училища. Всемирно признанный ученый, член многих академий мира и научных обществ предлагал Шухову под своим научным руководством сосредоточиться на дальнейшей теоретической и исследовательской работе. Это было более чем почетно и престижно — стать учеником Чебышева, математика № 1 в России и, что там говорить, в Европе. Раз уж Чебышев, преподававший в Петербургском университете, приглашает варяга Шухова из Московского училища к себе, значит, что-то он в нем разглядел гениальное и выдающееся. Чебышев был известен не только своими работами в области теории чисел, теории вероятностей и теоретической механики, но и как непревзойденный научный руководитель и организатор собственной научной школы, имевший особый нюх на таланты. Он мог поставить перед молодым ученым такую актуальную научную задачу, решение которой могло бы привести к подлинному открытию в науке.

Шухов, который к тому времени много чего передумал и уже отказался от заманчивого предложения поработать за океаном, пришел к Чебышёву с готовым решением: и у него он работать не будет. Кто знает — не вспомнил ли Шухов тот случай в гимназии, когда за доказательство теоремы Пифагора ему снизили оценку? Математика — наука, стоящая особняком, кому-то она кажется скучной. Недаром среди всех Нобелевских премий именно по математике таковая отсутствует. Есть, правда, ее эквивалент — Филдсовская премия, но российский ученый Григорий Перельман, как известно, от нее отрекся, дав повод обывателям расценивать его поступок как странный: вот, мол, до чего человека математика довела! У самого же Шухова нашли высказывание: «Нельзя требовать от нас, людей жизни, особого внимания к беспредметным приложениям математических выкладок»^{28}. И хотя слова во многом вырваны из контекста, часто именно их предъявляют в качестве причины его отказа заниматься математической теорией.

Но Чебышёв вовсе не был схоластом, являясь автором не только теорем, формул и учебников, а также и изобретателем всевозможных механизмов. Он еще в детстве, подобно Шухову, все время чего-то придумывал и мастерил, что позволяет расценивать этот факт как критерий выявления будущих изобретателей. Ему принадлежит фраза, под которой мог подписаться и Шухов: «Сближение теории с практикой дает самые благотворные результаты, и не одна только практика от этого выигрывает, сами науки развиваются под влиянием ее»^{29}.