Шухов

Торжественный пуск водопровода, называемого иногда Екатерининским, состоялся уже в царствование внука императрицы — Александра Павловича 28 октября 1804 года. Александр I, кстати, также добавил деньжат, — почти 200 тысяч. Проектная мощность составила 300 тысяч ведер в день, из расчета емкости одного ведра в 2,3 литра, но и этого растущему населению Москвы хватало не полностью. К тому же качество мытищинской воды вскоре ухудшилось — если бы вся она поступала по навесному акведуку, то есть не смешивалась с грунтовыми водами, а тут уже постепенно подземная галерея местами стала обваливаться, следовательно, вода до конечного потребителя доходила не такой чистой, как из ключей. Недостатки проектирования, невнимание к специфике московской почвы серьезно снизили эффективность водопровода и отдачу вложенных в его сооружение колоссальных государственных средств. Многие москвичи, преимущественно бедного сословия, как и прежде, брали воду из прудов и рек.

Еще до того, как Шухов взялся за систему московского водоснабжения, Мытищинский самотечный водопровод пережил три реконструкции. Первая проводилась уже через два десятка лет, в 1826–1830 годах, по проекту инженер-генерал-майора Николая Ивановича Яниша. Скорейшее начало реконструкции спровоцировал крупнейший обвал подземного трубопровода. В районе села Алексеевского соорудили водокачку (впоследствии Алексеевская насосная станция им. В. В. Ольденбергера), откуда вода шла в бак, что был установлен на втором ярусе Сухаревой башни. Из него вода раздавалась по пяти трубам к разборным фонтанам: Шереметевскому (у Сухаревки), Никольскому (на Лубянке), Петровскому (на Театральной площади), Воскресенскому (на Воскресенской площади, у входа в Александровский сад) и Варварскому (на Варварской площади). Инженер Яниш потратил на осуществление реконструкции свои личные средства.

В 1830 же году, опять же по причине плохого качества воды, в Москве разразилась очередная эпидемия смертельной болезни, на этот раз холеры. Россияне, москвичи мерли как мухи, все попрятались по домам и сидели подобно зайцам в своих норах. Недовольство населения по всей империи привело к многочисленным бунтам, один из которых — в Петербурге — пришлось усмирять лично Николаю I, о чем писал Пушкин, не смогший прорваться к своей невесте Наталье Гончаровой — Москву окружили военными заставами. Город оказался в блокаде. Царь даже приехал в Москву, опасаясь волнений и здесь. Но Первопрестольная повела себя лучше, чем в 1771 году. Ни одного врача-немца не убили. Так вопрос чистой воды приобрел политический подтекст.

С каждым годом необходимость постройки нового водопровода становилась все более очевидной, но где взять столько средств? Тем более что казна то и дело затягивала свой и без того тонкий пояс потуже — одна война сменяла другую. И опять вспыхнула эпидемия холеры, на этот раз в 1848 году. «Паника сделалась общей. Выходя из двора, невозможно было обойтись, чтобы не встретить нескольких покойников; по пути и там и сям видны были в домах слезы смерти; ежедневно получались сведения о смерти кого-либо из родственников, соседей, знакомых или вообще известных лиц; во всех церквах были совершаемы молебствия, для которых в некоторых случаях жители нескольких приходов соединялись вместе, после чего с иконами были обходимы все дворы… Только на помощь Божию была надежда при существовавшем отчаянном положении, и вот, как помню, массы молящихся стали стекаться в церковь Николая Чудотворца в Хамовниках на поклонение прославленной тогда чудотворениями иконе Божией Матери «Споручницы грешным». Только в августе болезнь начала стихать и осенью прекратилась совершенно»^{130}, — сообщает нам оставшийся в живых современник.

На Бога надейся, а сам не плошай. Народная мудрость заставила вновь взяться за исправление водопровода. В начале 1850-х годов инженер Максимов спроектировал два малых водопровода: Бабьегородский и Краснохолмский. Они должны были качать воду из Москвы-реки, низкое качество которой по-прежнему оставляло желать лучшего. К тому же в морозы вода в трубах замерзала. Наконец в 1853 году за дело взялся крупнейший русский инженер и барон Андрей Иванович Дельвиг, которому было подвластно многое, в том числе и вторая реконструкция Мытищинского водопровода. Дельвига в чем-то можно сравнивать с Шуховым по масштабу областей, где он применил свои универсальные знания и незаурядные качества. Его заслуженно величали «творцом русского водопроводного дела» — книга Дельвига «Руководство к устройству водопроводов» 1856 года удостоилась Демидовской премии Петербургской академии наук и послужила образцом для инженеров и строителей, занимавшихся прокладкой водопроводов по всей России.