Шулер

Тяжело дыша, я развернулся. Четвертый гнолл уже встал с земли и осторожно двигался ко мне, выставив вперёд растопыренные руки и осторожно прощупывая ногой почву перед собой, чтобы сделать шаг. Один раз он оступился и, заскулив, упал на колени в грязь. Я подошёл к нему, молча протянул руку, помогая встать.

— Гвоздь?

Парень уставился на меня невидящим глазами. Он ослеп от той способности, что я применил. Впрочем, раскаяния и угрызений совести я не испытывал.

— Нет, — ответил я, и всадил заточку в правое подреберье.

Он вздрогнул и согнулся от боли, склонив голову к моему плечу. Он что-то пытался сказать, беззвучно разевая рот и роняя на ткань моей толстовки кровавую пену.

— Зоофилия это грех, парень, — прошептал я, и провернул заточку в ране.

Душа противника поглощена

Уровень: обычный.

Я выдернул оружие и отпустил мертвеца, позволив телу рухнуть в лужу застоявшейся мутной воды.

Контракт на устранение выполнен.

Вы избавили общество существ, переставших быть людьми.

Награда:

Сундук контрабандиста.

Перед глазами возникла карта с местом отмеченным красным крестом. Там, скорее всего, и стоял этот самый сундук.

— Цель отмечена крестом, — тяжело дыша, прохрипел я.

«Прекрасная работа, юный Шулер. Это было не так уж и сложно, правда»?

Я взглянул на лежавшие в грязи трупы. И если то, что двоих из них, с перекошенными от ужаса посмертным гримасами, можно было списать на проделки системы, а я мол и не при делах, то предводителя гноллов и слепого я убил собственными руками.

— Где — то меня наебали, — задумчиво пробормотал я.

Будучи в меру интеллигентным и образованным юношей, я рассчитывал на какие-то переживания, или просветление после содеянного. Но ничего подобного не произошло — в жизни ничего не изменилось. Вопрос, убить или не убить — оказался чисто техническим, а страдания и муки совести, как в Достоевском — художественным враньем. И если в случае с охотником или огром — Геной я мог бы усыпить совесть, придумав для себя оправдание что охотника я убил в целях самозащиты, а с Геной расправился Тень, то здесь никаких оправданий быть не могло. Я убил их потому, что захотел. Причем, с особой жестокостью, ослепив одного из них, и забив ногами главаря. Потому что решил, что так было нужно. И потому, что оценил какой — то сундук, обещанный системой в награду дороже, чем жизни четырех человек.

«Просто ты прирожденный игрок, Шулер», — вмешался в моей внутренний монолог тихий шепоток. — «А эти… это были не люди. Ну не зря же система классифицировала их как „существ, переставших быть людьми“».

Ну, теперь можно быть спокойным. Подумаешь, я сделал четыре трупа меньше, чем за пару минут. Это все потому, что я прирожденный. Какое простое и логичное объяснение.

Глава 22 Паладин

Грабить трупы я не стал. Очень вряд ли, что с этих оборванцев можно будет поднять что — либо ценное. Только руки марать. Повертел в руках финку, которой заколол одного из гноллов. Обычная заточка из гнилого железа, не представляющая абсолютно никакой ценности. И уже размахнулся было, чтобы выбросить эту поделку, как коварный шепоток в моей голове снова зашептал:

«Не торопись. Это трофей, взятый в бою с убитого тобой противника. Система поощряет такие поступки».

— Да на кой она мне? — удивлённо спросил я, взглянув на заточку.

Коготь вожака.

Качество: редкий

Бонусы:

Харизма: + 50

Убеждение: + 100

Запугивание + 100

Навык ведения допроса: + 2

А неплохая вещица. Может быть, она мне и пригодится.

Нож я решил оставить себе. Обмотал но куском тряпки и убрал в карман.

— Теперь посмотрим, что там насобирали эти упыри. То есть, гноллы.

Система учтиво прочертила дорогу до креста, которым был отмечен клад. Найдя кратчайший путь до места назначения.

«Пора выдвигаться, юный Шулер». - подсказал мой помощник. — «Нас ждёт поиск клада».

Я с опаской покосился на тропинку, скрывающуюся в высоком бурьяне. Мало ли кто скрывается в этих забытых богами местах? Какое — то время врожденное любопытство боролось с чувством самосохранения. Но любопытство победило.

— Ну, посмотрим, — пробормотал я, и осторожно двинулся вперед.

Тропинка вела меня между полуразрушенных строений. Слева и справа, то и дело, вспыхивали красные точки возможных противников. И я только диву давался, каких только вырожденцев не собрала эта земля.

Почти нигде не было видно нормальных субъектов, на которых бы отдыхал взгляд. Кривые, субтильные юноши, лица хронических алкоголиков — которых система обозначала как алко зомби, изменившиеся и потерявшие всякую человечность, высохшие землистого цвета силуэты торчков, сведенные судорогой надменности скулы каких — то занавесочников — сатанистов и маслянисто блестящие глаза мелких чертей. Мне редко доводилось видеть в одном месте такое количество вырожденцев.