Шулер

Он посмотрел на неё. Его бледные глаза отражали свет, лившийся из-под двери — почти как кошачьи глаза. Она вновь вспомнила, что он не человек. Он смотрел на неё так, словно она была для него такой же чужой. Затем он сел. Она наблюдала, как он нашаривает свои брюки на полу, натягивает их на ноги, продевает ремень в шлёвки и застёгивает. Встав, он нашёл рубашку и натянул её через голову, и теперь она ощутила исходившую от него эмоцию, ясную как день — это была ненависть к самому себе.

Она крепче закуталась во влажную простыню.

— Прости, — сказала она.

Он покачал головой.

— Это не твоя вина.

— Ты хочешь денег? — она невольно отпрянула, испугавшись его, как только увидела взгляд его глаз.

— Нет, — ровно ответил он, и больше на неё не смотрел.

Прежде чем она успела придумать, что ещё сказать, он нагнулся, поднимая наплечные ремни для кобуры, которая так шокировала её при первом взгляде.

Он надел ремни как жилет, туго затянув их и проверив пистолет перед тем, как надеть пиджак обратно. Она все ещё смотрела на него, когда он повернулся к ней спиной, направившись к двери.

Свет ослепил её, когда он вышел в коридор.

Это продлилось недолго.

Когда последовал щелчок замка, она со вздохом откинулась обратно на кровать. Все, что она могла чувствовать — это облегчение, потому что он ушёл, и она скорее всего никогда больше его не увидит.

***

Когда Элайя закончил говорить, Чандрэ продолжила хранить молчание.

Элайя делил с ней конструкцию, так что он знал — она думала про себя о том, насколько все это нелепо. Более того, в её рабочие обязанности разведчицы Охраны Семёрки не входил пункт «нянчить двух взрослых видящих», которые, по её мнению, должны находиться где-нибудь в хижине наедине, знакомясь друг с другом в плотском смысле минимум месяц до того, как им разрешат поговорить об их отношениях в чем-то замысловатее односложных слов.

По традиции все делалось именно так. Старинные обычаи существовали не на пустом месте.

Элайя с трудом сдерживал улыбку в своём свете.

Эти двухсотлетние видящие всегда брюзжали о прошлом.

«С ней все хорошо?» — наконец, послала Чандрэ.

«Вполне нормально, да, — он позволил ей ощутить свою хмурость. — Блеванула, когда пришла в себя, и отказывается об этом говорить. Физически она в норме. Она на балконе…»

«Заведи её внутрь. Сейчас же».

«При всем моем уважении, сэр, но нет. Она хочет посмотреть на воду, так черт подери, позвольте ей посмотреть на воду. Сейчас темно. Никто её не увидит, — он помедлил. — Он отметился?»

«Нет, — она испустила Барьерный вздох. — Вэш сказал нам самим решать, что необходимо для поддержания контроля над ситуацией. Ты сказал, что она не станет выдвигать обвинений. Мы привлечём его к дисциплинарной ответственности за нарушение клятвы? Она может ждать его возвращения. Чтобы зарезать его, пытаться причинить боль, или ещё что».

Элайя издал невесёлый смешок.

«Я так не думаю, — послал он. — Она все ещё думает слишком по-человечески, чтобы позволить себе подобное».

Ощутив скептицизм Чандрэ, он добавил:

«…И если под дисциплинарной ответственностью ты имеешь в виду пристрелить его в голову, то я целиком и полностью за, — в его мысли просочилась злость. — Он совершенно её не прикрыл щитами. Если бы мне нужно было предположить, я бы сказал, что он нарочно вовлёк её в это».

«Ещё рекомендации, Элайя? — сухо послала Чандрэ. — Помимо стрелкового отряда для Дигойза за преступление под названием «желать свою жену»?»

«Разделить их, — тут же послал он. — Держать его подальше от неё. Когда она будет готова, я спрошу её, что она думает».