Шулер

Я потянулась через его колени к одеялу. Пахло здесь не так уж плохо, но присутствовал слабый запашок пустых пивных бутылок и мусора. Я покосилась на использованный презерватив прямо на краю круга электрического света и расстегнула куртку, проведя пальцами по своим грязным волосам.

Ревик подцепил рюкзак одной рукой и поставил его у моей ноги.

Почувствовав его ожидание, я осознала, что это своего рода дань вежливости.

Подтянув сумку поближе, я расстегнула молнию на главном отделении и пошарила внутри, наткнувшись на бутылки воды перед тем, как сжать руку на чем-то мягком в пластиковом пакетике.

— Еда, — сказал Ревик.

Вытащив завёрнутую в пакетик штуку, похожую на буррито, я понюхала один конец и невольно сморщилась.

— Иисусе.

Наклонившись через пространство между нами, Ревик забрал у меня рюкзак.

— Ты привыкла к человеческой еде, — сказал он.

Это не было вопросом. Я все равно ответила.

— Ясное дело, — сказала я, вздыхая. — Я когда-нибудь привыкну к этой штуке?

— Скорее всего, да, — помедлив, Ревик слабо улыбнулся. — Видящие живут долго.

Я удивлённо усмехнулась, осознав, что это была шутка. Улыбнувшись ему в ответ, я покачала головой.

Вспомнив, что он ради меня не раз терпел человеческую еду, я развернула один конец штуки, похожей на буррито из морских водорослей, и откусила на пробу. Подавив рвотный позыв, я заставила себя прожевать. Какой бы голодной я ни была, на вкус это ощущалось как заплесневелая земля.

Ревик наблюдал бесстрастным взглядом, затем удивил меня, снова улыбнувшись.

— Вкусно? — поинтересовался он.

— Нет, — я старалась не выплюнуть то, что было у меня во рту.

Его улыбка превратилась в сдавленный смех.

— Ты неправильно делаешь, Элли.

Я фыркнула, опуская буррито и вскидывая бровь.

— Хочешь меня просветить? Или тебе слишком весело посмеиваться?

Его улыбка испарилась.

— Это была шутка, — сказала я, чувствуя, как лицо заливает румянцем.

Он отвёл глаза.

— Ты должна чувствовать свой свет, не используя Барьер, — он прочистил горло. — Попробуй со мной. С кем-то другим это проще.

Ревик протянул ко мне руку.

Я уставилась на неё, но не пыталась потянуться к нему в ответ.

— Чувство движения. Света. Постарайся его ощутить, — его голос продолжал звучать буднично, но когда он снова предложил руку, в его словах прозвучало лёгкое напряжение.

Осознав, что рискую вновь его оскорбить, я сжала его пальцы. Он был теплее меня.

— У света есть почти физический компонент, — сказал Ревик. — У него есть измерение. Оно едва уловимо, но ты должна быть настроена на меня, так что…

— Думаю, я понимаю, — моя кожа начинала теплеть. Я хотела отдёрнуть руку, но все ещё не хотела его обидеть. Не в том дело, что я не хотела его прикосновений — я куда более смущалась от того, что Ревик может почувствовать, как я реагирую даже на такой контакт.

— Я ощущаюсь не таким, как ты? — спросил он.

— Да.

— Помимо кожи?

— Да, — я аккуратно убрала пальцы. — Я поняла, Ревик.

Он отпустил меня, пожав плечами.

— Тогда ешь.

Мою руку продолжало покалывать после того, как он отпустил. Я чувствовала, что часть меня хочет снова потянуться к нему, а может, просто положить руку ему на ногу. На мгновение стиснув челюсти, я заставила себя вместо этого поднять свёрток. Я постаралась сосредоточиться на этом чувстве движения, особенно вокруг губ и языка, когда откусила кусочек.

Я пожевала несколько секунд и только потом уделила достаточно внимания, чтобы заметить, что вкус действительно изменился. Ну, не совсем вкус, но под этим горьким влажным запахом жил целый набор едва уловимых текстур. Настоящее отличие ощущалось почти как прикосновение, но оно так смешивалось с другими органами чувств, что все сливалось воедино. Поглощать свет растения — все равно что вдыхать лёгкие порывы воздуха с вкусным ароматом. Ощущение было почти… чувственным.

— Не заходи слишком далеко, Элли, — предостерёг Ревик.

Я смотрела, как он жуёт и расслабляется, почти как человек, которому делают массаж. Его бледные глаза метнулись к моим, словно он услышал эти мысли.

— В детстве мне пришлось научиться есть вслепую, — объяснил он. — Чтобы сливаться с людьми. Вот почему человеческая еда не так беспокоит меня по сравнению с другими видящими, — он проглотил то, что было у него во рту. — Для Совета нормально потребовать службы от видящих, рождённых в определённых кастах. Моих родителей попросили отдать одного из нас. В качестве разведчика для внедрения.

Он вернул мой пустой взгляд, слегка покраснев.

— Учитывая мою группу крови, — продолжил он, — я был логичным выбором. Еда для меня была особенной проблемой. Я сопротивлялся этому, что злило моего отца. Он не хотел, чтобы я позорил его перед Советом. Я и так… — Ревик помедлил, затем снова пожал плечами. — Это сложно. Я не был его кровным сыном, и более того, он меня недолюбливал. Моё воспитание было его долгом. Он непреклонно настаивал, чтобы я исполнил свой долг.

Я откусила ещё один кусок растительного буррито, пусть только для того, чтобы не дать реакции отразиться на моем лице.

— Отстой, — прокомментировала я.