Шум прошлого

Для художника Кости, человека творческого, делание своего произведения, его вынашивание всегда было сопряжено с душевным страданием. Когда у него не было мыслей он чувствовал себя как пустой сосуд и был обречён на тяжёлый период как бы брошенности. Он ужасно переживал эту свою оставленность и каждый Божий день призывал чтобы это несчастное вдохновение сжалилось к нему и, наконец, слетело. Ещё с юности в семье, где всё дышало искусством, он слышал наставления, что творение никак не сопряжено с неким «озарением божественного света», что всё дело в процессе, который идёт подспудно в самом художнике, что человек должен постоянно быть занят своими мыслями, работой с кистью и карандашом, что необходимо где бы ты ни был постоянно рисовать и что уход в себя необходимо культивировать, потому как всякий творец одинок. Надо сказать, что с возрастом эта замкнутость на себе, достаточно сильно угнетала Костю. Самокопание, анализ заводили в тупик и никак не способствовали нахождению новых идей. Ему всё чаще казалось, что он повторяется, это ужасно раздражало, мысли путались, ему было их не собрать, каждый день он садился к столу пытаясь выжать из себя нечто, но ничего, ничего путного не получалось. Нескончаемые дни вытягивались в недели, после захода солнца Костя вступал в череду бессонных ночей, за которые он выпивал стаканы крепкого чая и наутро с тяжелой головой и сильно бьющимся сердцем пытался разобраться в себе. По свойству натуры, а может и наследственности, он отличался от своих собратьев по кисти довольно педантичным характер, что так не свойственно художникам вообще, а выросшим в стенах Академии Художеств — тем более. Они все были патлатыми, полумытыми, в рваных джинсах, покуривали травку и меняли своих подружек как перчатки. А для него гора немытой посуды в раковине, плохо выметенный пол или несвежая сорочка (жуть, какое слово для рубашки), становилось предметом большой досады на ближнего. Девушки у него в мастерской не приживались, потому как сами не выдерживали его здорового образа жизни, да ко всему прочему Костя сразу начинал перед ними развивать свою теорию, что любовь мешает познать истину, а значит, может застить весь белый свет, за которым он видел только себя в искусстве. Отличало его от друзей художничков и то, что он очень много читал, старался углубиться в философские книги, больше всего его привлекал Кант и Бердяев, хотя в последнее время он отдавал предпочтение Вл. Соловьёву. Интересовали его и исторические романы и вопрос — почему же в 1917 году погибла старая Россия. По накатанной схеме выходило, что во всём виноваты немцы, что государь Император был слаб, не очень умён и слишком любил свою супругу. Эта история с любовью Императора очень его занимала, более того он пытался её анализировать, копался в библиотеках и сделал для себя вывод, что если человек, призванный от Бога, наделённый талантом, а следовательно ответственностью перед народом, вдруг падает в сети (гамак) любви, то можно ставить крест на всей его карьере. Костя частенько старался представить себя в шкуре знаменитости, а потому много смотрелся в зеркало, пытался наблюдать за собой как бы со стороны чужими глазами, он работал над собой и культивировал не только внутренний мир, но и внешний. Всё должно быть гармонично в художнике, древние греки понимали это, а потому их искусство вечно! Он был бы вполне счастлив если бы не муки творчества и мечты о славе.

Только что ему стукнуло тридцать пять, и он уже очень, очень много наработал.