Шумерские ночи. Том 3 (СИ)

— Можно четвертовать и сжечь, — любезно подсказал Креол. — После такого даже архимаг обычно не возвращается.

— Возьму на заметку, — пообещал император. — Но теперь давай обсудим, чем ты можешь помочь Шумеру, пока еще не четвертован. Я помню, когда я у тебя гостил, ты мне кое-что обещал — а так и не исполнил. А ведь я считал, что слово мага нерушимо.

— Что я обещал?.. — нахмурился Креол.

Он не помнил. Все-таки десять лет — это десять лет, Креол давно забыл большую часть того высочайшего визита. В памяти осталась гибель глашатая Эр-Темметху, из-за которой и сорвалось присвоение титула архимага, да… да и все, в общем-то, остальные пустяки сдуло ветром времени.

— Погреб, маг, — терпеливо напомнил Энмеркар. — Подвал, в котором всегда царит холод. Я тогда попросил об этом Эллильнерари, и у него получилось неплохо, но в прошлом году чары, кажется, стали иссякать. Буду очень тебе признателен, если ты с этим что-нибудь сделаешь. Это разгрузит моих поваров, и мы все будем чаще есть свежее мясо и фрукты.

— Только-то! — с облегчением воскликнул Креол. — Сейчас же этим займусь, государь.

С императором Креол сдерживал свой природный нрав, говорил с почтением. Все-таки это не кто-нибудь там, а государь Шумера, его родной страны. Человек, который скрепляет своей фигурой миллионы других людей.

И маг немедленно исполнил эту пустячную просьбу, чем заслужил личную благодарность дворцового управителя. Огромный магический ледник действительно играл неоценимую роль в жизни Эанлугакура, и чары покойного Эллильнерари действительно уже иссякали, мановый заряд почти исчерпался. Креол возобновил его, освежил руны и вычистил следы остаточной магии.

Потом пришлось помогать великому зодчему. Тот сносил старое здание и не укладывался в сроки, потому пришел со слезной мольбой к придворному магу. К Креолу как раз кстати прилетел в гости Шамшуддин, и они еще немного выпили, а потом устроили на пару небольшое контролируемое землетрясение. Работать в дуэте побратимам давно было привычно, и уже через полчаса на месте древней постройки высилась гора щебня, а великий зодчий прижимал руки к груди и сулил своим благодетелям вечную дружбу.

И не только царедворцы ходили за помощью. Был, например, богатый землевладелец, в чьих угодьях разразился мор. Он плакал, как ребенок, жалуясь, что лишился трех четвертей своих рабов, а на носу сбор урожая, рук не хватает, новых рабов быстро не закупить, и урожай сгниет на корню.

И Креол помог ему. Выручил. Просто отправился вместе с богачом к яме, куда стащили трупы, да и применил старую добрую некромантию. Уже на следующее утро умершие рабы вернулись к работе, а Креол подвесил к поясу снизку блестящих сиклей.

Так, в трудах и заботах, текли дни и месяцы. Это не было счастливое время, но оно было неплохим. Во дворце невозможно было обрести истинных друзей, но Креолу они давно и не требовались. Все друзья, в которых он нуждался, встретились ему еще в юности. А семья… ну… в Шахшаноре у него ее тоже нет.

А император не мог нарадоваться на нового придворного мага. Креол снова стал присутствовать на судебных заседаниях, как когда-то в Нимруде, с достойнейшим и справедливейшим эном Натх-Будуром, да будут благословенны его мудрые уста и доброе сердце.

Теперь он снова восседал по левую руку от судьи, только им был уже не городской эн, а сам император. По правую руку обычно садился лугаль Агарзанн, и они трое приняли немало судьбоносных решений и услышали немало любопытных историй.

Сегодня в основном была рутина. Дрязги знати, тяжбы и ссоры. Жрец, у которого разграбили фамильную гробницу. Три брата, не способные поделить наследство отца. Вдова, которую ложно обвинили в убийстве мужа. Все это были случаи либо значительные, касающиеся важных персон, либо сложные, требующие мудрости самого императора.

Однако все дела великий Энмеркар благополучно разрешил с помощью своих советников. И осталось только одно, которое Агарзанн по его неприятной привычке припас напоследок.

— … О государь, услышь, в чем вина этого человека, — произнес лугаль, указывая на дрожащего юношу, которого держали два стражника. — Я знаю его лично, мы в дальнем родстве, и прежде ни в чем предосудительном он не был замечен. Но пять дней назад он вдруг выбежал в кар с мечом и принялся рубить людей направо и налево. Прежде, чем его схватили и отняли меч, он предал смерти шестерых, и еще троих сильно ранил. В темнице же он сначала смеялся и хулил богов, но с наступлением полуночи — пришел в ужас и принялся биться головой о стену. Таков его проступок.

— Проступок тяжелый, — кивнул император. — Что послужило тому причиной, человек? Отвечай, и помни, что Энки отвернется от тебя, если солжешь.

Убийца уставился на шумерского государя, дико вращая глазами. Его нижняя челюсть мелко задрожала, а потом он отрывисто выкрикнул: