Шумерские ночи. Том 3 (СИ)

Та по большей части размещалась внутри скалы. Узкая кишка с крутыми ступенями извивалась так, что приходилось держаться за стены. В темноте Лугальбанда давно бы споткнулся и полетел вверх тормашками, сломав все, что только можно сломать.

Но сейчас он ступал уверенно, держась за рукоять меча. Конечно, никого живого в этом склепе нет и быть не может, но по земле его отцов ходят не только живые. Не в одной Аморейской пустыне водятся гули.

Грандий Мумму. Лугальбанда пытался вспомнить все, что слышал об этом древнем царе-чародее, но даже само его имя лишь смутно брезжило на задворках памяти. Он жил и умер в какие-то совсем незапамятные времена, еще до императора Ашимбаббара, и до сего дня Лугальбанда не знал даже, какими землями он правил.

Вот этими самыми, значит. Задворками Аратты.

Когда лестница закончилась, Хубаксис взлетел повыше. Он-то думал, что тут будет просто зал с саркофагом или несколькими, если в гробнице упокоился не один человек. Но здесь открылась настоящая галерея, уходящая вдаль пещера, становящаяся чем дальше, тем просторнее.

— Ничего себе… — выдохнул Лугальбанда, тоже дивясь подземному чертогу.

Хубаксис поднатужился, давая больше света. Все залило голубым сиянием… потом оно на секунду померкло и раздался хлопок… но сразу за этим свет вспыхнул снова.

— Что это было? — завертел головой Лугальбанда. — Серой пахнет…

— Я тоже чувствую, юный государь, — поддакнул джинн, глядя куда-то в сторону. — Непонятное что-то.

В стенах были ниши. Сотни углублений, и в каждом высился саркофаг. Древние истлевшие кости, и больше ничего. Никаких сокровищ, самоцветных камней или золота. Лугальбанда шагал все дальше во тьму, ища усыпальницу самого грандия.

Шаги его понемногу замедлялись. Он все явственней слышал звуки. Журчание воды… и шорох. Чуть слышное шуршание, слабый хруст… словно кто-то грызет кость.

При мысли об этом Лугальбанда еще сильнее замедлил шаг.

Но царевич собрал волю в кулак, выдвинул меч из ножен и зашагал, не обращая внимания, что Хубаксис все сильнее отстает, держится уже не над плечом, а где-то позади. Света из-за этого становилось все меньше, и завернув за поворот, Лугальбанда запнулся о порожек.

Он споткнулся и полетел лицом вниз. Меч вылетел из руки и зазвенел на всю гробницу.

Шорох и хруст стихли.

Очень-очень медленно Лугальбанда поднял голову. Очень-очень медленно поднялся на ноги сам. Хубаксис испарился, оставил царевича одного, но здесь оказался свет и помимо него. Всего в десятке шагов протекал подземный ручей, а над ним в скале была трещина. Судя по розовому свету, наверху занималась заря.

Но Лугальбанда смотрел не на ручей и не на трещину. Он смотрел на приютившееся в большой щели гнездо. Вокруг валялись кости, виднелись кровавые потеки, но и на них Лугальбанда не смотрел.

Его взор не отрывался от двух сжавшихся в комки зверей. Они перестали грызть овечью ногу и со страхом таращились на вторгшегося в пещеру человека. Красная шерсть поднялась дыбом, крохотные крылышки прижались к спинам, скорпионьи хвостики мелко задергались.

Мантикора. Два детеныша мантикоры. Это почти так же хорошо, как дракон, и уж точно лучше серпопарда.

Возможно, это последние мантикоры под луной!

Лугальбанда облизнул пересохшие губы. Котята размером со взрослых кошек, но им, конечно, хватит одного удара. Охотиться сами точно еще не могут, еду им кто-то носит. Значит, где-то рядом мать. Прикончить зверенышей, пока не вернулась — и это будут царские трофеи!

Царевич поднял меч. Котята прижались к стенке и зашипели. Лугальбанда несколько секунд стоял замерши… а потом рука обмякла. Со взрослой бы мантикорой не дрогнул, а вот детеныши… ну как тут найти силы?

Конечно, они потом вырастут в огромных чудовищ, которые, быть может, начнут жрать людей. Лугальбанда слышал о мантикорах только плохое. Разумней всего прибить их сейчас, пока они маленькие… но как найти силы?

— Эх, — вложил меч в ножны Лугальбанда. — Живите уж. Я не обижаю малышей.

— Твое счастье, — раздался рокочущий голос. — Значит, и сам жив останешься.

Лугальбанда замер. Из мрака бесшумно выступила другая фигура — словно огромный алый тигр, только с перепончатыми крыльями и скорпионьим хвостом.

Взрослая мантикора!

— Ты говоришь! — выдохнул царевич. — А… а летать ты умеешь?!

Мантикора выпустила сабельные когти. На юношу она глядела с насмешкой, склонив голову набок. Морда у нее была не кошачья, а скорее уж львиная и даже немного обезьянья.

— А для чего, ты думаешь, мне крылья? — все же спросила она.

— Ну-у-у… ламассу плохо летают, вот я и спросил. Я не видел мантикор.

— Хочешь выяснить, помогут ли мне крылья в бою? — медленно обошло его чудовище.

— Да… нет… не уверен. Просто интересно.

— Я отпущу тебя живым, человечек, — сказала мантикора. — Если поклянешься, что не расскажешь о моем гнезде.

— Клянусь, что не расскажу, — с готовностью сказал царевич. — Ни о гнезде, ни о тебе с детьми. Правда… если однажды вы начнете есть людей, мне придется снова прийти.

Мантикора издала странное фырчание. Лугальбанда вздрогнул, схватился за меч, но тут же понял, что зверь так смеется.