Шумеры. Забытый мир

Отец мой Энлиль, ты поручил мне заботу о каналах,
И я доставлял воду, дающую изобилие,
Сделал так, чтобы поле примыкало к полю, наполнил житницы доверху,
Приумножил зерно, брошенное в борозды…

(Пер. Ф. Л. Мендельсона)

Энтен жалуется на то, что брат, «который ничего не понимает в земледелии», спорил с ним и даже толкнул его.

Чтобы завоевать благосклонность Энлиля, Эмеш начинает своё обращение к богу с льстивых фраз. Затем он похваляется своими делами и жалуется на брата. Эмеш тоже хочет называться «земледельцем богов». Спор решает Энлиль:

Воды, приносящие жизнь всем странам, поручены Энтену,
Земледельцу богов, который производит всё.
Эмеш, сын мой, как же ты можешь сравнивать себя с твоим братом Энтеном!

(Пер. Ф. Л. Мендельсона)

Желая подчеркнуть глубокий смысл слов Энлиля, «решение которого незыблемо», автор поэмы рассказывает о том, как Эмеш «преклонил колени перед Энтеном» и как потом в доме Энтена оба брата дружно веселились.

Так благополучно и мирно разрешился спор между двумя братьями, спор, который в значительно более молодой библейской притче о Каине и Авеле принял совершенно иной оборот: там вопрос о первенстве решила смерть. Как подчёркивают исследователи, общность мотивов в шумерском и древнееврейском преданиях не подлежит сомнению. В обеих притчах мы сталкиваемся с отголосками чрезвычайно знаменательного процесса — процесса вытеснения скотоводческого хозяйства земледелием, с конкурентной борьбой между пастухами и землепашцами за более высокое общественное и политическое положение. О важности самой проблемы говорит повторение этого мотива в других мифах шумеров, например в мифе «Скот и зерно», где Лахар и Ашнан спорят, кто важнее. Боги Энлиль и Энки вмешиваются в спор и выносят окончательное решение: победила богиня зерна. К этому чрезвычайно существенному вопросу мы ещё вернёмся, когда будем анализировать миф о сватовстве бога пастухов и бога земледельцев к Инанне.

Не только в мифе «Эмеш и Энтен», но и во многих других боги приходят в Экур — центральный храм Энлиля в Ниппуре, — чтобы воздать ему хвалу, снискать его благосклонность и просить разрешить спор. Так поступают даже боги высшего ранга: Энки приходит к Энлилю за благословением для своего храма в Эреду; Нанна хочет услышать от Энлиля «доброе слово» для своего владения — Ура. Всё это укрепляет славу главного бога шумерского пантеона, делает его высшим судьёй и непререкаемым авторитетом не только для людей, но и для богов.

Как Энлиль соблазнил Нинлиль

И всё–таки Энлиль не всесилен. Во всяком случае, не всегда был всесилен. В мифе, с которым мы сейчас познакомимся, звучат отголоски старинных верований, сложившихся в те времена, когда Энлиль ещё не был всемогущ и ему приходилось подчиняться приказам других богов.

Это было в те незапамятные времена, когда на земле ещё не было людей. В Ниппуре, городе, где обитали боги, жил «юноша Энлиль», которого «старуха» Нунбаршегуну (ещё один вариант богини–матери) решила женить на своей дочери Нинлиль, «девушке из Ниппура». Вот чему она учит свою дочь:

В чистом потоке, женщина, в чистом потоке омойся,
Ступай, Нинлиль, вдоль берега потока Нунбирду,
Ясноглазый властелин, ясноглазый,
«Великая Гора», отец Энлиль ясноглазый увидит тебя,
Пастырь… определяющий судьбы, ясноглазый увидит тебя
И тут же обнимет (?) тебя, поцелует тебя.

(Пер. Ф. Л. Мендельсона)

Нинлиль с радостью выполнила то, чему учила её мать. Она искупалась в чистом ручье и пошла вдоль берега. Энлиль увидел богиню и восхитился её красотой.

Властелин хочет с нею сочетаться — она не желает,
Энлиль хочет с нею сочетаться — она не желает:
«Моё лоно мало, оно не знает соития,
Мои уста малы, они не умеют целовать».

(Пер. Ф. Л. Мендельсона)