Шумный балаган

– Соображаешь, – одобрительно кивнула Ольга Евгеньевна. – На базе за погрузку втридорога дерут, а почему? Потому что не разрешают своих грузчиков везти. Система такая. А то, что соображаешь, хорошо. Про апельсины хорошо сказал. Читал Ильфа-Петрова?

– Ну да. У нас в колонии библиотека была.

– Хорошо, что ты такой любознательный. Но книгами пробелы в образовании не восстановить. А без образования только в грузчиках и ходить. Или в бандитах. Скоро за данью придут, окаянные.

– Везде своя система.

– Что верно, то верно. Ты отдыхай, пока работы нет. Товар привезут, начнется карусель.

К воротам подъехала машина. Ольга Евгеньевна выглянула в оконце.

– Лена приехала! – Непонятно, то ли обрадовалась она, то ли огорчилась.

Во двор заехали старенькие «Жигули». Из машины вышла молодая женщина лет двадцати пяти. Не сказать, что раскрасавица, но довольно-таки симпатичная. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся на жаре, но все равно симпатичная. Светлые волосы в завитушках, живые аквамариновые глаза в обрамлении густых ресниц, задорный носик, пухлые, четко очерченные губки. Ростом не самая высокая, но фигурка ничего себе. Ноги не самые длинные – но ровные и сильные. Лена была в джинсовой юбке, и когда она выходила из машины, Костя мог видеть ее крепкие и, как это ни странно, соблазнительные икры…

– А где машина? – спросила Ольга Евгеньевна.

Костя сначала удивился. Ведь Лена не пешком пришла – на машине приехала. Но потом понял, что разговор шел о грузовике.

– Отпустила, – совсем невесело ответила Лена.

И с интересом посмотрела на Костю.

– А это у нас кто такой?

– Грузчика наняла. Машину зачем отпустила?

– А товара нет.

– Как это нет? Пароход же под разгрузкой. Товар в трюмах.

– Перезревший товар. Бананы зелеными должны быть, а они желтые, с темнинкой. Заказчик отказался.

– Весело живем. И что, товар за борт?

– Почти. Военным решили отдать. Бесплатно. Частям, госпиталям. Самовывозом.

– Чертовщина какая-то.

– Дешевле даром отдать, чем распродавать. Ты же знаешь, сколько час простоя стоит.

– Дела…

– Целый корабль бананов?! – удивленно поднял брови Костя. – Круто! И все воякам? А они унесут?

– Не переживай, на халяву все унесут, и еще мало будет, – не очень весело, но с задоринкой улыбнулась Лена. – Может, скажешь, как тебя зовут?

– Костя его зовут. Я тебе говорила.

– А-а, это который попутчик! А ты говорила, что у него друзья здесь.

– А не хочет он с друзьями. Работать хочет.

– Похвально. Ну, давай знакомиться! Лена!

Она по-мужски подала Косте руку и так же по-мужски крепко ее пожала. Не думал он, что в женской руке может быть столько силы.

– Пароход уплывет, а когда следующий? – деловито спросил он.

Девушка она симпатичная, но не для того же Костя устраивался на работу, чтобы страсти-мордасти с ней разводить. Он хотел произвести впечатление делового человека.

– Только через неделю, – развела руками Лена.

– На базе товар должен быть, – подсказала Ольга Евгеньевна.

– Есть, но две цены.

– Две цены мы не потянем. Что ж теперь делать? Неделя без работы, а налоги плати. И этим чертям тоже… так мы по миру пойдем…

– А если вполцены, потянете? – Косте казалось, что он знает выход из создавшегося положения.

– То есть? – недоумевающе глянула на него Ольга Евгеньевна.

– Халява, она, конечно, сладкая. Но ведь одними бананами сыт не будешь. Военным деньги нужны. Это я не про всех, а про тех, кто у руля будет стоять. Кто-то ж должен организовывать погрузку. Может, военные, может, гражданские. Дать на лапу, и все дела. Тогда машина не в часть пойдет, а к нам. Товар же безучетный, так я понимаю?

– Правильно понимаешь, – согласилась Лена. – Но кому конкретно на лапу давать?

– А мы на месте разберемся.

– Говорят, там оцепление выставили.

– Но вышек с часовыми нет, – улыбнулся Костя. – Ехать надо, на месте смотреть.

– А что, поехали, если ты такой умный!

Лена приглашающим жестом показала на свою машину. Упрашивать себя Костя не заставил. Занял место рядом с водительским. Лена села за руль, включила первую скорость. Рука у нее крепкая, хваткая, но за рычаг переключения скоростей она взялась по-женски мягко – пальчиками, за сужающуюся часть набалдашника. Как будто это не рычаг был, а что-то гораздо более живое. Или у нее манера такая, или мужика ей не хватает.

– О чем задумался? – не отрывая взгляд от дороги, спросила она.

Машина мягко катила по бетонке. Мотор работал как часики. Интересно, кто ей двигатель настраивал? Может, в автосервисе, а может, есть у нее свой автослесарь – внештатный заместитель мужа.

– Почему задумался? На работу настраиваюсь.

– Значит, серьезно к делу относишься. Мама говорила, что ты сидел. Извини, если это больная для тебя тема.

– Да нет, нормально все. И не сидел я, а работал. В исправительно-трудовой колонии.

– И чем ты там занимался?

– Ящики сколачивал.

– Не самая сложная работа.

– А не скажи. Работа, может, и несложная, а норма каторжная. Просто норму выполнил – уже стахановец.

– А если не выполнил?

– Тогда прощай, ларек. Прощай, свидания.

– А тебе свидания давали?

– Давали бы, но не с кем. Родителей нет, жены тоже.