Шумный балаган

Нетрудно было прочесть в ее взгляде намек на продолжение пусть и не очень приятного знакомства. Чтобы сделать его гораздо более приятным во всех отношениях. Но Дмитрий прикинулся, что ничего не заметил. Не для того он вызвал Инну на разговор, чтобы разводить с ней шашни. И совсем не важно, что как женщина она заслуживала его мужского внимания. Если подопрет, он всегда найдет, кому его уделить. Были бы деньги, а девушки на кошелек налетят, как осы на сладкую дыню. Видимо, «Герман» рассуждал так же. Потому и предложил Инне чудесный, по их мнению, план на вечер. И не прогадал, потому что девушкам нравятся рестораны, а еще больше нравится, когда мужчина платит за них. И чем выше оплаченный счет, тем выше его рейтинг. Не все, конечно, такие, но Инна не исключение.

– С Германом вы отправились в ресторан вечером?

– Да. В районе семи вечера. Было уже темно.

– Пешком шли?

– Нет, он за мной на машине подъехал.

– Какая машина?

– «Мерседес». Кажется, не очень новый, но мне очень понравилось. Салон кожаный. И когда едешь, обо всем забываешь.

У Дмитрия тоже был «Мерседес». Новенький джип. В данном случае служебный, но это не суть важно. Неплохо бы прокатить в нем Инну так, чтобы она забыла обо всем. Но нельзя крутить с ней роман. Сыскная этика не позволяет. А неплохо было бы развлечься. Он же мужчина. И, что называется, в самом соку. Уже почти неделя, как он обходится без женщины. Слишком большой срок, чтобы не реагировать на женские прелести.

– Номер вы, конечно, не запомнили.

– Как я могла запомнить, если я на него не смотрела.

– Зря. Надо было посмотреть. Машина могла быть из другого региона, из Чечни, например.

– Да я как-то не подумала. Да и Герман не похож на чеченца. Русский он. И говорит без акцента. Хотя говор у него южный. Как у вас.

– И в чем это, по-вашему, выражается?

– «Гэ» у вас мягкое, протяжное. И у него тоже.

– Вы об этом кому-нибудь говорили?

– Нет. Со мной москвичи говорили, поэтому я на их говор внимания не обращала. А на ваш обратила. Потому и вспомнила.

– Ясно. Значит, машина «Мерседес». А в какой ресторан он вас повез?

– Я уже говорила. Ресторан «Пилигрим», это рядом с моим домом. Там еще стриптиз танцуют.

– Женщины, мужчины?

– В том-то и дело, что мужской день был. Эти педики все испортили.

– Педики?!

– Ну, танцовщики. Герман их педиками назвал. Его чуть не стошнило, когда он их увидел. Забрал меня, и мы ушли.

– Даже посидеть не успели?

– Ну почему, пару часов посидели. Маловато, конечно. Но лучше что-то, чем ничего.

– И куда вы отправились?

– Да так, по городу катались.

– Музыку слушали?

– Ну да. Музыку слушали, разговаривали.

– Какую музыку?

– А у него радио «Шансон» крутилось. Там песню про балаган крутили. Ну, может, помните, в шумном балагане, там-парам-парампам…

– Помню…

Как не помнить «Балаган», в котором любила собираться тепломорская братва. Как можно было забыть Цепня, которого едва не отправил на тот свет Костя Любимов. Где он сейчас, этот Цепень… Цепень?!

– И что там про балаган? – напрягся Дмитрий.

– Ну, Герман замолчал, когда про балаган запели. Слушал, как будто вспоминал о чем-то. А потом как психанет.

– В чем это заключалось?

– По кнопке приемника пальцем стукнул. Выключил его.

– И в какой момент? До того, как песня закончилась, или после?

– До того. Там про Вадика пели. Он что-то там пианист и педагог…

– И это Герману не понравилось?

– По всей видимости, да.

– А что именно ему не понравилось?

– Этого он со мной не обсуждал. Он вообще после этой песни как с цепи сорвался. Завез меня в лесопарк и… Вы спрашивали у меня, было у нас или нет. Было! Говорю же, он как с цепи сорвался. Только не думайте, что это было изнасилование.

– А может, все-таки изнасилование?

– Ну, я сама была не против, – замялась Инна. – Только мне совсем не понравилось. Грубый он был, злой.

– Извините за вопрос, но я должен спросить. Это произошло в машине?

– Да.

– Он раздевался?

– Нет. Только рубаху расстегнул.

– Особых примет не заметили? Шрамы, татуировки?

– Где татуировки?

– Ну, на теле. На пальцах.

– У него на пальцах золотые печатки были. Мне показалось, что под ними наколотые перстни. Но я не вникала.

– Значит, на пальцах татуировки.

– И на груди.

– Что там было изображено?

– Да я точно не скажу. Темно было, не разглядела. Да, там же на груди шрам еще был. Он часть татуировки смазал.

– Как будто сводили татуировку?

– Сводили?! В смысле на нет свести? Нет, шрам не поэтому. Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что это было пулевое ранение.

– Пулевое ранение?! – Дмитрий встрепенулся, как охотничий пес, взявший след матерого волка.

– Ну, я точно не скажу. А татуировку я точно не разглядела…

– Может быть, это два дерущихся быка?