Шумный двор

— Не одна, — возразила Лена, — я поеду с Сашей. Знаете, — обратилась она к отцу. — Саша тоже из Днепропетровска. — И с улыбкой добавила: — Это наш командир. Он очень и очень хороший товарищ. Я вас обязательно должна познакомить с ним.

— Что ж, — согласился Андрей Иванович, — если ты сама приедешь, то это будет даже удобней… В таком случае, Валентина Григорьевна, разрешите попрощаться.

— Прощайте, — не подавая руки, сухо ответила бабушка.

Лежа в кровати, Лена долго вспоминала события этого необыкновенного дня. Вспоминала отца — его сильную высокую фигуру, его костюм и даже цвет пуговиц на пиджаке, две орденские планки на груди. Вспоминала лицо — простое, открытое. «А он и правда хороший, добрый», — подумала она. И еще подумала о том, что почти целый день проговорила с отцом, а самого главного не узнала: как получилось, что он уехал без мамы? Если бы не бабушка, она бы спросила об этом… Ничего, завтра обязательно узнает.

Доброе солнце

Автобус мчался по гладкой ленте асфальта. Лена и Саша сидели рядом. Глядели в окно на пробегавшие мимо луга, кусты и деревья. Лена сказала:

— Как далеко аэродром. Скорей бы.

Наконец впереди показалось широкое поле с блестящими и длинными, как сигары, телами самолетов. Автобус свернул к зданию аэропорта.

— Он тебе обязательно понравится, Саша… Мне так обидно было вчера: бабушка ему даже руки не подала на прощание… Только ты мне честно потом скажешь, — зашептала Лена, — понравится он тебе или нет.

Отца Лена увидела сразу же, как только соскочила с подножки автобуса. Он ждал ее.

— Это тебе, — сказал Андрей Иванович и подал большой букет цветов.

— Спасибо! — вспыхнула Лена. — Познакомьтесь. Это Саша. Я вчера говорила о нем.

У Андрея Ивановича и Саши сразу нашлась общая тема — Днепропетровск. Впрочем, тем для разговора было сколько угодно: последнее сообщение ТАСС — к шести часам утра космонавт вышел на пятнадцатый виток вокруг Земли, вчерашний праздник, типы самолетов, стоящих на поле. Через несколько минут все трое чувствовали себя совсем свободно, улыбались и шутили. Но, шутя и смеясь, Лена невольно думала про себя, что это не тот самый главный разговор, который не дает ей покоя.

Андрей Иванович предложил позавтракать. Это было кстати — оказалось, что никто из них еще не ел.

В ресторане было уютно, тихо. Лишь временами гудели самолеты да из пластмассового ящичка репродуктора приглушенно доносились звуки старинного авиационного марша: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»

Громко разговаривать и смеяться здесь почему-то не хотелось. Лена подумала: сейчас отец должен рассказать о маме, о себе. И Андрей Иванович по ее настороженному лицу понял это. Помешивая в стакане ложечкой, он задумался.

— Это у вас орден Красного Знамени? — нарушив затянувшееся молчание, спросил Саша. — А это Красной Звезды? Правильно?

— Верно, — посмотрев на орденские планки, сказал Андрей Иванович.

— А вот этого ордена не знаю…

— Это трудовой. Тоже Красного Знамени… Завод в Сибири строили… — И, помолчав, Андрей Иванович добавил: — Тот самый завод. Тот самый…

Лена подождала и не вытерпела.

— Из-за которого вы уехали?

Он долго смотрел на нее.

— Тяжело, доченька, вспоминать об этом… Очень тяжело… Тебе, наверно, хочется знать, как все получилось. — Андрей Иванович потер седые виски, повторил: — Как все это получилось… Твоя мама была дорога мне. Очень. Кажется, дороже всего на свете… Однако в жизни бывает так, что надо поступиться своим личным счастьем. Виля не хотела этого понять… Впрочем, она бы в конце концов поняла, если бы Валентина Григорьевна позволяла ей самой решать. Но она Виле не позволяла этого. Твоя бабушка по-своему сильный человек. Даже очень сильный…

Ложечка в руке Андрея Ивановича звякнула о край стакана. Он положил ее и медленно проговорил:

— Да, мы с Валентиной Григорьевной по-разному смотрели на жизнь. Она иронизировала над громкими словами. Для меня они были святыми. Родина, долг… Ведь это — сама жизнь… Я понятно говорю? Ты меня понимаешь, дочка?

— Понимаю, — прошептала Лена.

— Долг… — Андрей Иванович задумчиво постучал пальцами по столу. — Нелегко было строить заводы в Сибири, в необжитых таежных местах. Но строить было нужно, и мы ехали. И во всем этом — большой смысл.

В конце концов, может быть, поэтому, — Андрей Иванович посмотрел вверх, — там и летает сейчас именно наш человек. С нашей земли.

Андрей Иванович положил широкую ладонь на плечо дочери. И опять глаза его погрустнели.

— Больно вспоминать о том, — сказал он. — Как я ее просил ехать со мной… Как просил…

Лена чувствовала — еще секунда, и она разрыдается.

— Не надо, отец… Я все понимаю…

По радио объявили посадку на днепропетровский самолет. Пора было прощаться. Крылатая машина, готовая принять пассажиров, стояла на бетонной площадке перед вокзалом. Возле выхода на поле выстроилась очередь.

— Мы новый объект сдаем, — словно извиняясь за то, что вынужден сейчас улететь, сказал Андрей Иванович. — Непременно сегодня нужно быть на заводе.