Шуркина стратегия

— …Нет, он где угодно не пойдёт! — после внушительного молчания сказал Шурка. — Где заросли совсем густые — полезет он, чтобы запутаться? Не полезет! Где камни под ноги подворачиваются — пойдёт? Не пойдёт. Тут перед нами две ложбины, овражки такие, к морю спускаются. Он их где попало перейдёт? Где попало не выйдет, очень круто. Тут, когда идёшь к лагерю, ноги сами ведут, где лучше. И каждый раз одинаково получается! Как будто такая дорога — невидимая. Она сюда выходит. Понятно теперь? Тут главное — сигнализация! Мы с Серёгой их издалека увидим, там место открытое. Но надо, чтоб вы от нас не потерялись. За оврагами — видите, высокий такой вал? Мы там и засядем. Первый сигнал — зеркальцем, а потом руками. Ваша задача — не проспать, пускай другие посты дремлют, а у нас тут дело верное…

— Да нет, Шурик, мы не проспим… ты не беспокойся… — каким-то севшим голосом ответил Вовка.

Шурка взглянул удивлённо — и вдруг понял: Вовка до того вошёл в игру, что для него уже всё стало «как в самом деле». И отвечал он совсем по-серьёзному, не как в игре — как в жизни ответил бы.

Проскочив бегом две ложбины, Шурка плюхнулся наземь. Огляделся.

Ниже по склону зашевелился большой куст. Из-за куста показалась голова измученного ожиданием Серёжи.

Резко согнув ладонь, Шурка подал знак: не высовываться!

Перекатился в ложбину, там перебежал в полный рост и ползком выбрался к Серёже. Сразу потребовал:

— Зеркальце!

Вовка и Генка смотрели из-под ладошек не в ту сторону. Они потеряли Шурку из виду и не догадывались теперь взглянуть чуть левее.

Зайчик ударил им по глазам, заставил присесть, а потом они снова вытянули шеи и подслеповато уставились на Шурку.

Он тут же замахал руками: всё, прячьтесь!

Связь была!

До Шуркиного прихода Серёжа успел осмотреть участок. Подобрал несколько железных осколочков — изогнутых и плоских, рваных и оплавленных, — со времён войны они всё ещё попадались здесь. Вздохнул, что не нашлось ни одной стреляной гильзы — посвистеть.

Теперь Шурка и Серёжа улеглись рядом, рассматривая «первый улов».

На голубоватом каменном щебне, устилавшем всю площадку, железки смотрелись очень здорово: тёмно-бурые, красно-коричневые, рыжие всех оттенков, от пыльного до огненного.

Серёжа сказал:

— Я бы всем давал по кусочку. Ведь листья засушивают на память? Кусочки дерева увозят, чтобы дома нюхать. А железки… Вот покажут фильм про войну: бумм! трахх! — Серёжа понизил голос. — Шур, а ведь они… раз валяются, значит, ни в кого не попали?

— Ещё неизвестно… — Шурка неприязненно посмотрел на осколки. Вот этот, самый острый, может, прошёл через сердце, навылет — а теперь притворяется: «Я ничего не делал!..»

Тёмная твёрдая листва давала совсем мало тени. Надо было примоститься ещё ближе к кусту. Мешали острые камни, словно нарочно вмазанные в глину у самых корней.

— Может, инженеры для нас что-нибудь спрятали под камнями? — Серёжа заулыбался.

— Да нет, наверно, ливень был сильный — вот и натащил сюда и камни, и глину. Они у корней застряли… — сказал Шурка. — Подремать бы немного…

— А ты дремли.

— Нельзя. Потом хуже будет. Я только глаза закрою на минуту… А ты смотри в оба!

Снизу, от самой воды, донёсся громкий дружный визг.

— Шур, — озабоченно спросил Серёжа, — вот такая куча мала — не в первый раз. Вдруг там уже прошли?

— Там внизу кто? — назидательно сказал Шурка, не размыкая глаз. — Младшие девчонки! А по берегу всегда дикие курортники ходят. Вот они курортников и хватают почём зря! А кого надо — как раз прозевать могут…

Тут он открыл глаза, сел рядом с Серёжей и ладонью разделил всё обозримое пространство на две половины: нижнюю, до моря — Серёже (она лучше просматривалась), верхнюю, до перевала — себе.

Прошло несколько совсем тихих минут, и вдруг, ни слова не говоря, Серёжа торопливо забарабанил кончиками пальцев в Шуркину спину, будто в дверь.

Шурка мгновенно собрался в комок, и вот уже ввинчивался в самую середину куста.

— Вижу! Вижу! — опередил он Серёжину подсказку. — Вползай за мной, не торчи! Ноги, ноги давай сюда!

Они оба стали как одно существо, с одним дыханием, с единым сердцебиением. Оба неотрывно следили за незнакомой фигурой.

Человек шёл медленно, как бы прогуливаясь. Он внимательно разглядывал муравьиные тропинки под ногами, иногда оборачивался к морю, а лагерной стороной не интересовался вовсе.

Шурка смотрел, смотрел, так ничего и не мог решить. Как будто не тот человек, со снимка, но что-то в нём было и от того. А почему в кителе? Ведь снят — в летней рубашке!

Фу ты, ну ты! Вот бы сейчас бинокль! Может быть, сразу бы всё и понял…

Серёжа беспокойно поглядывал сбоку, но Шурка молчал.

А человек в кителе уходил. Он заглянул в ложбину. Понял, что здесь перебраться на ту сторону трудно: очень круто.

Шурка подумал: «Сейчас пойдёт краем ложбины, наверняка нас увидит!» Стало как-то не по себе.

Но человек отступил шагов на двадцать и побрёл вверх по склону.

Шурка заволновался: вон какую дугу выделывает! Сейчас пройдёт мимо! И, если он «тот» — старшие отряды перехватят добычу. Ведь совсем с нашего участка уходит!..