Шурпа

– А тебе никогда не дарили картину? Представляешь, да – открывается дверь, за ней – друзья семьи в количестве одной супружеской пары? Тебе протягивают завёрнутый в бумагу прямоугольник, ты распаковываешь, а там – картина в рамке, и у них лица такие счастливые с ожиданием твоей реакции, а ты тоже по правилам улыбаться должен, вместо спросить: «И куда мне эту хрень повесить?»

– Ага, а они ж – друзья семьи, то есть иногда в гости приходят и каждый раз будут искать глазами, где подарок. У меня одна такая есть – тут в прихожке висит, я так и сказал: «Дачу украшает, она там в интерьер удачно вписалась». А чё, я же не на голову ему надел. Но больше не дарят.

– Ну… За доброту.

Тем временем, настала очередь помидоров и, соответственно, ещё одной порции коньяку.

– Густой, гад. Плотный.

– И заходит хорошо, – ответил я, – вот это «ХО» на обложке своё дело знает.

– Да, чувствуется не карамель, а дровишки.

– Человечество, если разобраться – несуразность, внезапно возникшая на окраине вселенной, где вместо холодных камней или раскалённой лавы – этот вот уютный мир с закатами, рассветами, золотым осенним листком и букашкой на травинке. Не исключено, что люди – единственные среди всей этой бесконечности, кто способен изобрести коньяк, блюз и чашку кофе.

– Мммм-да… Он и вправду хорош. Эк тебя!

– Ты помешивай, помешивай, а не мешай мне формулировать. У меня, может быть, вдохновение от уважения к его возрасту.

– Жаль, руки заняты, за тобой записывать нужно.

– Не отвлекайся, просто запомни, что под хороший коньяк я афористичен.

– Щас, подожди, не говори шедеврами, пора перчик засыпать.

Через мгновение кухню наполнил аромат болгарского перца.

– Сколько, говоришь, оно должно готовиться?

– Сам ты «оно»! Часа три ещё с каким-то лихуем.

– А я точно доживу?

– А что заставляет тебя в этом сомневаться?

– Запах.

– А! Понимаю, самому нравится, вот подожди не умирай, щас специи пойдут и зелень. Замри, недостойный. Что порадует рецепторы обоняния лучше, чем сочетание чеснока и кинзы?

– Ты смеешь такое говорить в присутствии коньяка?

– Он в закрытой бутылке. Не услышит.

– Но ты же понимаешь, что этот запах мы ароматом дубовой бочки не перебьём.

– Не, если ты хочешь есть одни финики, я сейчас всё это выливаю нафиг и укушаемся коньяком.

– Дедушка ослеп, а не охерел.

– Вот. Наслаждайся. Дыши полной грудью, а я пока морковку с картошкой положу. Сейчас это всё закипит, мы его – на маленький огонёк и пусть часа три томится. Воду я не лью. Обычно, хватает жидкости, которая в мясе и овощах.

– Кстати, о жидкости…

– Ага, наливай.

Много лет назад Толик признался, что не любит своё имя: «То-о-олик», – представляешь? И так по нескольку раз в день. Ненавижу». С тех пор я стараюсь к нему по имени не обращаться. Да и смысла особого нет – когда мы с ним общаемся, как правило, рядом никого, а друг друга мы пока ещё ни разу не перепутали.

– Так вот, о жидкости, – продолжил я после пары глотков, – ты никогда не задумывался о разнице между коньяком и водкой?

– Ты ещё компот с минералкой сравни. Оба мокрые, но вкус разный.

– Я думаю, что дело не во вкусе. Водка, сука, честная, она для опьянеть. А коньяк – для посидеть долго и под разговоры.

– Ага, как проститутка и жена.

– Ну да, и по уровню цен сопоставимо, проститутка по-любому дешевле, чем постоянная женщина.

– По-любому.

– Так вот, если у коньяка мы с тобой сейчас вот что-то выгреваем и вынюхиваем, то водка идёт сама по себе, но под хорошую закусь. Насчёт вкуса ты всё ж таки прав, но вкус водки – в закуске. Вот, когда ты капусточкой хрустеть начинаешь… А? Почувствовал?

– Ну тебя нафиг, я сейчас за водкой побегу.

– Не, в нашем возрасте такие смеси предосудительны. Ты представляешь, как завтра будет болеть голова? Мы же уже одну бутылку почти приговорили.

– А почему, кстати, её не выдерживают в бочках?

– Так она ж и так вкусная с капусточкой-то. А представляешь, какое говно – первоначальный вискарь, что его в чистом виде пить невозможно настолько, что, пока им какую-нибудь бочку не вымоют, не употребляют.

– Да он и после – не фонтан, как и коньяк какой-нибудь дешёвый. Двенадцать лет. Не меньше! Чтобы из скотча получилось что-нибудь съедобное без льда или колы.

– Так вот и нет в нашем отечестве идиотов, которые будут хранить водку в бочке, вместо того чтобы её сразу выпить.

– Правильно, водку измеряют не бочками, а ящиками. Давай уже, разливай, что там осталось, мне не терпится следующую открыть, раз уж ты сегодня притащил четыре бутылки коньяка, а не пару ящиков водки на те же бабки.

– Ага, и я после этого жмот.

– Ну а кто? Не я же.

– Ну да, два ящика мы бы за сегодня не выпили, а мне завтра уезжать, то есть ты хотел за мой счёт водярой запастись.

– Не боись, не пропала бы.

– Я в этом просто уверен.

– Ну… За красоту.

– Давай.

Вторая бутылка

Пригубив начало второй бутылки, мы как-то одновременно захотели на воздух, там собиралось за холм вечернее солнце.

– Красота, говоришь?

– А то! – Толян вытянул руку и посмотрел на светило сквозь бокал, – неимоверная. Но ты знаешь, недавно Дюша приезжал со своей женщиной. Ты же жену его видел?

– Модельку?