Шушпанчик. Акции! Бонусы! Скидки! (СИ)

Сначала пожаловала пара пожилых людей, покупающих чугунную дверцу для газовой печи. Они придирчиво осмотрели её узор, померили принесённой рулеткой и поведали, что тем дверцам, что продаются нынче в магазинах, они не доверяют. Я убедительно сообщила, что этой дверце доверять вполне можно и что была бы у меня газовая печь, о другой дверце я бы и не мечтала. Когда я порезала и замариновала кусочки курицы, пришла покупательница пледа. Сначала меня возмутило, что она попыталась сбавить мою и без того маленькую цену почти вдвое, но потом я узнала, что этот плед она покупает, чтобы накрывать ноги её парализованного сына в инвалидной коляске, и тогда просто подарила этот плед ей, за что была удостоена всяческих благословений. Потом я приготовила овощи для салата "малахитовая шкатулка", и во время очистки киви для его украшения пожаловали последние на сегодня покупатели. Это была женщина с дочерью лет семи, собиравшиеся в южный санаторий, и чемоданчик нужен был для этой девочки.

— Ох, — устало пожаловалась женщина, — мы уже столько магазинов обошли, но Ларочке всё не нравится.

— Они все дурацкие, — капризно сказала девочка.

— А у меня зато чемоданчик счастливый. Но я его кому попало не продам, — сказала я, — А то загубят его плохим обращением, и счастья не увидят.

— Как это? — спросила Ларочка.

— А так. Того, кто берёт с собой этот чемоданчик в поездку, всегда ждут интересные приключения. Я вот ездила с ним на море и нашла камень с дырочкой, который называется "куриный бог". Теперь этот камень — мой талисман, на удачу.

— А что же вы тогда продаёте такой чемоданчик? — подозрительно спросила девочка.

— А потому что я благодаря ему разбогатела и у меня стало много красивых вещей, которые в этот чемоданчик больше не помещаются. Но я обращалась с ним бережно, и он даже нисколько не потрепался.

— Я тоже буду бережно, — пообещала Ларочка под счастливый выдох своей мамы.

Я закончила украшать салат и засунула его в холодильник, чтобы он немного "настоялся" и его ингредиенты пропитались вкусом друг друга. Пора бы и муженьку домой пожаловать. Как бы с Вселенским инфополем связаться, чтобы оно его торкнуло?

С инфополем связи сегодня не было, Васька ни в часах, ни в вытяжке не пряталась, пришлось просто позвонить Мёртвому Душу.

— Таська, у нас диван пошёл! — обрадовал меня Сашка.

— Куда пошёл?

— Собираться начал!

— Так уже пошёл или собирается только пойти? — уточнила я.

— Пошёл! Дойдёт скоро!

— Надеюсь, Клиффорд тоже скоро дойдёт. До дома.

— Ага. Всё, не сбивай с панталыку, а то мы опять не туда зарулим.

— А куда вы намылились? — спросила я, но Душик уже оборвал связь.

Я перезвонила продавщице Соне и та разъяснила ситуацию — диван, который так долго собирали высококвалифицированный сборщик мебели и специалист по передовым технологиям торсионных полей, наконец-то рождается из кучи деталей.

От нечего делать позвонила Зуеву.

— Привет, бывший.

— Привет.

— Надумал что-нибудь?

— Денег нет, — сказал он уныло, и я поверила.

— Что, и не предвидится?

— Не настолько, чтобы выкупить у тебя половину квартиры. Даже в рассрочку. Если только лет на сто…

— Ладно, Зуев. Я поговорю с Клиффордом, может, мы что-нибудь решим. А ты пока тоже подумай, чем ты можешь быть нам полезным, чтобы я просто освободила тебе квартиру.

— В табор жить пойдёшь?

— В какой табор? Ах, в табор! Да… Нет, конечно, ты что, сдурел? Кто меня туда пустит? Я ж ни одной цыганской песни не знаю. Да и пою как раненый бобёр.

— А как он поёт?

— Лучше тебе этого не знать, поверь мне.

— Кореша сегодня видел. Согнутого немного. Говорит, песню новую написал. Про Алку на пляжу. Я сказал ему, что эта песня уже у цыган. Он сначала сильно удивился, а потом решил, что Алка, похоже, не только с ним роман крутила. На пляжу.

— Алка — да, она могла…

Клиффорд пришёл домой расстроенным.

— Что случилось? — спросила я.

— Так хорошо было, — рассказал он, — мы всё-таки собрали тот диван, а потом Саша сказал, что он куда-то сбегает, и что диван нужно обмыть. А потом он вернулся и сильно ругал меня за то, что я водой из ведра диван полил. Чтобы обмыть.

— Не переживай, — утешила я его, — высохнет вода и следа не останется. Надеюсь.