Шустряк

Выдвигаться сегодня уже было поздно и, как я не хотел ночевать на этой военной базе, все же пришлось. Сообщив об этом Матвею, я принялся сооружать себе постель из имевшегося армейского имущества. Вплоть до ужина мне не последовало ни одного вопроса, и лишь когда я принялся разогревать на горелке кусок мяса, он, оторвавшись от чтения, спросил меня:

— Слушай друг, так те твари, что на нас напали, я про самых здоровых, это элитники?

— Да, — буркнул я в ответ, прилаживая непослушную сковороду на горелку, — только те, что на площади вашей валяются, не очень развитые, я бы назвал их начинающими.

— И ты хочешь сказать, что такая тварь может вскрыть машину как консервную банку?

— Если речь об обычной гражданской, то даже развитый лотерейщик способен вскрыть машину и добыть оттуда людей, начинающий элитник уже может по запчастям легкую бронетехнику разбирать, а матёрый, не напрягаясь, танку дуло в узел завернет, оторвет башню и зашвырнет в другой, да так, что тот на ходу не останется.

— Не верю, просто не верю, не могут когти живого существа броню рвать…

— А проходить сквозь стены живые существа могут? — спросил я его, ехидно намекая на себя, ибо я уже дважды в столовку сбегал прямо через стену бункера.

— Аргумент, — подвел он итог и продолжил — основное я прочитал, бестиарий тоже посмотрел, но лучше конечно, в живую, хотя, если честно, мне не очень хочется, — он усмехнулся, — встречать тех, кто танк порвать может.

— Поверь, даже мне с моими дарами не хочется встречать тех, кто танк разобрать может, именно поэтому я и прошу тебя не шуметь, не привлекать внимание и вообще вести себя крайне осторожно.

— Я понимаю, но и ты пойми, я в шоке от всей херни, что тут творится, я до сих пор не могу поверить в реальность происходящего, но все же вот тут нигде не написано, насколько высоко летать нельзя, неужели в этом мире даже гор нет?

— Есть, почему нет, тут есть кластеры с небоскребами по три сотни метров, да и дрона я для разведки использую.

— Чего?

— Небольшой летающий аппарат с камерой, четыре пропеллера, неужели у вас таких нет.

— Есть, БПЛА называются, много их разных, есть даже планирующего типа, без двигателей вообще. Насколько ты этого своего дрона подымал?

— Ну обычно метров сто хватает, чтобы осмотреться.

— И в чем отличие между ним и вертолетом, если я полечу на высоте сотни метров?

— В том, что шмякнувшийся дрон, это шмякнувшийся дрон, а вертолет упадет с тобой в кабине.

— То есть ты наотрез не сядешь в моего крокодила?

— В кого? — удивленно переспросил я.

— Да это название такое, аллигатор, у меня разведывательно-диверсионный вариант.

— Мда — с улыбкой начал я, — военные и вправду везде одинаковые: тюльпан, кипарис, грач, дятел, панцирь, а в вашем мире по земноводным пошли.

— У нас, если что, тюльпан тоже имеется, — как-то горделиво парировал он, — миномет такой был, устаревший давно, но хороший.

— А у нас это была система орбитального сдерживания, страшная штука, всему миру не нравилась.

— Так ты не ответил, — прервал он тему военных, — ты не полетишь?

— Мне без разницы, я не разобьюсь в любом случае, есть у меня проверенный метод спасения при падении с любой высоты, максимум жопу отобью, хотя, и то сомнительно, опыт уже есть.

— Дары-дары, — пробурчал Матвей, — у меня где дар?

— О, кстати, — сказал я, при этом доставая из кармана разгрузки потроха твари, что взял до встречи с Матвеем, коль нас теперь двое, неплохо было бы еще и того, что на краю площадки валяется распотрошить, да и возле столовой подобрать по возможности, спораны теперь в большем количестве уходить будут. — на ка вот, проглоти вот это.

Матвей принялся рассматривать черную жемчужину, покатал её в ладони, зачем-то постучал об стол и уставился на меня.

— Это жемчуг? — спросил он, не требуя ответа, — из башки большой твари, — добавил он с явной брезгливостью, — и мне это сожрать?

— Угу, просто глотай и чем-нибудь запей, это улучшит твой дар, причем сильно, и ты получишь сразу хороший.

— А какой?

— Не знаю, ешь давай, в других местах, за такой подарок, тебя бы уже застрелили и съели.

— Была не была, — выдал Матвей и наконец то проглотил жемчужину, после чего причмокнул губами, пытаясь понять какой же был у нее вкус, но вместо этого, обнаружив потепление в желудке, схватился руками за живот и опять уставился на меня.

— Не боись, — нарочито спокойно и с улыбкой ответил я, сейчас пройдет.