Шустрое ребро Адама

— Это потом, — в смущении пробормотал Валериан Владимирович. — Счет в «Петровском» банке. Там оформлена доверенность на тебя. Захвати паспорт и ступай смело. Номер счета я не помню, но ты найдешь его в верхнем ящике моего стола. Там, где лежит мой паспорт и другие документы. Я на тебя надеюсь, все.

В следующее мгновение трубку повесили. Мы тотчас же бросились к столу Валериана Владимировича (этот отполированный стол красного дерева и сам по себе стоил кучу денег). Как и следовало ожидать, верхний ящик был заперт.

— Идиот! Он не сказал, где ключ! — возмутилась Тамара Ильинична.

— Ну, еще бы, он ведь думал, что разговаривает со своей женой, а она, конечно же, должна знать, где и что у нее лежит, — съехидничала Мариша.

— Послушай, неужели я так же противно пришепетываю, как твоя тетка Сима? — пробормотала Тамара Ильинична; в поисках ключа она рылась в нижних ящиках стола.

— Нет и нет, что ты… — улыбнулась Мариша. — Это у нее из-за вставной челюсти так получается.

А когда она без нее, то вас просто не отличить. Особенно когда вы чего-то боитесь, — добавила она, присоединяясь к Севе; тот расхаживал по комнате в поисках ключа.

— Ничего я не боюсь! — возмутилась Тамара Ильинична. — В конце концов, это не мой муж пропал. Даже если его и прикончат — так мне-то что?

Я бы вообще этого подлеца не выкупала. На сто тысяч долларов можно купить сотню таких, как он. А уж сколько полезных вещей, так и подумать страшно.

— Мама, ты меня удивляешь! — воскликнула Мариша. — Тебе тетка доверила самое дорогое, что у нее есть, а ты…

— А что я? Скажешь тоже, самое дорогое! Да у этого «самого дорогого» куча счетов в разных банках.

А Сима, его законная жена, с которой он почти четверть века вместе прожил, почему-то ничего про них не знает. Не очень-то порядочно с его стороны, как ты считаешь?

— Все мужики — дерьмо! — заявила Мариша. — Этот факт женщинам с древнейших времен известен.

— Ну.., не все ведь такие, как ваш дядя, — проговорил Сева, заступаясь за мужскую половину человечества. — Если бы у меня, например, были деньги, я не стал бы их заначивать от жены.

— А ты вообще молчи, — замахала на него руками Мариша. — Тоже мне богач нашелся. Да у тебя даже плохонькой милицейской зарплаты сейчас нет. Чего ты там заначивать собрался?

— Да, ты сначала заработай, а потом говори, — заметила Тамара Ильинична. — Была бы у тебя сейчас жена, так, наверное, не ты ее, а она тебя кормила бы.

Тоже мне критик!

И тут Севе крупно повезло: я наконец-то нашла ключ и тем самым спасла беднягу от полного и окончательного уничтожения. Как и следовало ожидать, Валериан Владимирович, любивший комфорт, спрятал ключ таким образом, чтобы он всегда находился под рукой, — то есть подклеил скотчем к мраморной статуэтке, стоявшей на столе (ее полая подставка прекрасно подходила для этой цели).

Я отодрала ключ от подставки, вставила его в замок и, проверив, закричала:

— Есть! Идите сюда!

Подбежав к столу, Тамара Ильинична запустила в ящик руки и принялась рыться в бумагах. Наконец ей удалось найти нужную, то есть договор Валериана Владимировича с «Петровским» банком. Причем в договоре значилось, что жена Валериана Владимировича имеет право распоряжаться деньгами.

— Очень мило! — усмехнулась Тамара Ильинична. — И как же нам теперь вызволить Симу, чтобы снять сто тысяч?

— Это я могу взять на себя, — сказал Сева. — В конце концов, Полено — мой старый приятель. Он, конечно, звезд с неба не хватает, зато у него чутье на всякую фальшь. Пожалуй, только его я смогу убедить в том, что действительно ничего не знал про те деньги, которые нашли у меня в столе.

— Какое еще полено? — пробурчала Мариша. — Мы тут заготовкой дров занимаемся, что ли?

Но Севы уже и след простыл.

— А где же наш Мегрэ? — спросила Лена, выходя из ванной; она наконец-то поняла, что там ей не удастся найти ключ от ящика.

* * *

В участке, куда привезли Серафиму Ильиничну, царила тишина — словно вся преступность в городе была уже ликвидирована и милиция наслаждалась заслуженным отдыхом. Но Серафиму Ильиничну эта тишина нисколько не радовала — она просто ничего вокруг не замечала. Все кружилось и расплывалось у нее перед глазами, и ей мерещились всякие ужасы. Перед тем как выйти из кабинета, Картохин предложил даме присесть, но Серафима Ильинична, похоже, не поняла, чего от нее хотят.

А Поленов тем временем вытаскивал из сейфа какие-то грязные тряпки и раскладывал их на письменном столе. Наконец, управившись с тряпьем, опер достал из того же сейфа замусоленный клочок бумаги и протянул его Серафиме Ильиничне. Повертев бумажку в руках, она вдруг обнаружила, что на ней что-то записано.

— Скажите, вы узнаете почерк вашего мужа? — спросил Поленов.