Шустрое счастье, или Охота на маленького дракона

А потом растерянность и испуг начали отступать, а в замершем от ужаса сердце вспыхнула крошечная искра ярости. Вспыхнула, чтобы разгореться!

Ещё миг, и владевшее мной оцепенение спало, а из горла вырвался самый настоящий рык. Я круто развернулась на каблуках, обвела взглядом ресторанный зал, в котором кроме хозяев находилось ещё с пяток посетителей, и рыкнула вновь.

Обманул.

Он. Обманул. Меня!

Вчера сам, лично, уверял, что не пойдёт, а сегодня…

Я вновь развернулась. Сбросила на пол плащ, содрала с рук перчатки и ринулась к ближайшей двери, коей оказалась дверь кухни.

– Простите, но мне нужно раздеться, – буркнула на ходу.

И, игнорируя ошарашенные лица Юдиссы и Вейна, протиснулась-таки в хозяйственное помещение.

Тот факт, что веду себя не слишком вежливо, – задевал. Но поступить иначе не могла – времени на расшаркивание не было. Зато предстоящее публичное признание в анимализме не волновало совершенно. Мне было плевать! Плевать на всё, кроме одного – этот бессовестный мужчина в опасности. В смертельной!

– Астрид, – послышался обеспокоенный голос Юдиссы. Войти на собственную кухню подруга не решилась и звала через дверь. – Астрид, пожалуйста, успокойся.

Но я успокаиваться не собиралась. Да и не могла!

Стремительно огляделась и, обнаружив, что ни госпожи Эйрен, ни лопоухого Энира в помещении нет, сдёрнула шарф и принялась расстёгивать пуговицы платья. Понимала, что запрет на подглядывание за одарёнными во время трансформации могут нарушить, но… На это тоже было плевать.

Пусть видят! Пусть видят, мне не жалко! В данный момент у меня лишь один интерес и единственная цель – спасти гадкого герцога.

А потом убить его и зверски надругаться над трупом!

Стою. Стою на четырёх лапках и пытаюсь отдышаться от боли перевоплощения, а заодно хоть чуть-чуть привыкнуть к миллиарду звуков и запахов, которые на меня обрушились.

Тут, на кухне, букет ароматов удивительный, но мне глубоко безразличны все эти соления, копчёности и томящееся на плите рагу. И даже ванильный крем, миска с которым стоит на подоконнике, не интересен.

Через дверь доносится голос Юдиссы:

– Астрид… Астрид милая, прекрати. Не знаю, что ты задумала, но помочь герцогу Кернскому точно не сумеешь. Он сделал свой выбор, и…

– Ву! – не выдержав, огрызаюсь я.

Подругу видеть не могу, но точно знаю – она вздрагивает и вновь бледнеет. А господин Вейн, с вероятностью двести процентов, ошарашенно округляет глаза и оглядывается в поисках чего-нибудь тяжелого. Чего-то, что можно использовать как оружие.

Я ощущаю укол совести – ведь Юдисса беременна и нервотрёпки с испугами ей противопоказаны. Но, с другой стороны, выбора у меня всё равно нет.

Тряхнув шипастой головой, делаю шажок к двери и говорю уже не грозно, а вполне миролюбиво:

– Ву-у-у! – Что в данном случае означает: «Откройте. Пожалуйста».

Но ни Юдисса, ни её свёкор понимать маленького дракона не спешат. Более того – драконья сущность улавливает страх. При этом наравне со страхом ощущается любопытство, которое исходит от засевших в ресторанном зале гостей…

Спустя миг к многоголосью эмоций добавляется ещё одна – сильнейшее беспокойство. Одновременно с этим тонкий звериный слух различает хлопок входной двери и быстрые шаги.

Следом звучит голос мамы:

– Где она? Где Астрид? Она здесь?

– Здесь, – выдержав короткую паузу, отвечает Вейн.

Вероятно, после этого хозяин постоялого двора указывает на дверь кухни и пытается объяснить жестами, что они не понимают, что там творится. Что оттуда дважды доносился странный нечеловеческий звук, и вообще я была бесконечно зла, когда уединилась.

Возможно, он даже пытается высказать маме претензию за моё некрасивое поведение и вообще нажаловаться, но…

Но как бы там ни было, нас прерывают.

Визг! И не просто громкий, а прямо-таки оглушительный!

Пусть я уже знаю, кто именно стоит в проёме, ведущем в жилую часть, но всё равно подпрыгиваю и оборачиваюсь. И невольно закатываю глаза!

Ну кого? Нет, ну кого здесь пугаться? Дракона? Да я же ростом с собаку и без крайних причин никогда не нападаю! Вот вы, госпожа Эйрен, повод для агрессии давали? А чего в таком случае орёте? Да ещё так, словно вас на куски рвут?

Но свекровь Юдиссы мой безмолвный вопрос игнорирует и, переведя дух, начинает голосить вновь. Неудивительно, что в следующий миг дверь в кухню распахивается, и драконья сущность улавливает ощущение дружного шока.

Правда, сокрушаться или стесняться я не берусь. Наоборот радуюсь, ведь открытая дверь – именно то, что нужно!

С грацией, достойной самой талантливой танцовщицы, делаю два оборота вокруг своей оси, давая зрителям возможность оценить, какая я красивая, и юркой змейкой просачиваюсь мимо застывшей на пороге троицы.

Мама и Юдисса вздрагивают и охают, а господин Вейн, между широко расставленных ног которого я проскальзываю, роняет бранное слово.

Кто-то из малочисленных посетителей ресторанного зала тоже роняет, но уже не слово, а что-то из посуды. И в наступившей тишине звучит громкий, отчётливый «бряк»!

А вот уже за ним…

– Астрид, девочка! – зовёт мама.

– Астрид, стой! – подхватывает Юдисса.