Шустрые ребята

не делали! И ничего себе, до сих пор живы живехоньки. Никакая за-раза тебя не трогает. Мухи и те, когда летят к нам на запах, подлетая, тут же падают замертво! О, смотри, даже счас одна вон лежит дохлая! Ага, с тобой рядом. Ишь ты, какая жирная. Да ты что, думай, что ме-лешь! Чтобы я взял да сам съел, это не поделившись! Неужто не хо-чешь?! Ну, тогда ладно. У, вкуснятина! Слушай дальше. Приходим мы в лес, а там чего-то мухоморов и нет. Видя такое дело, зашли мы, значит, в самую, что ни на есть глушь. Может, там, думаем, отыщутся! Но и там ни одного не оказалось. Расстроились мы да, видать, делать нечего. Решили домой податься. Да вот беда-то. Кажись, заблудились. Стали других людей кликать, может, кто- то где-нибудь поблизости все-таки околачивается, вдруг тоже с курса сбился! А компанией оно, как-никак веселее. Всю окрестность обегали, но никого не нашли. Даже умаялись малость от усердия . Стали, значит, мы по сторонам глазами зыркать, место для ночлега искать. Глядь, а в ста шагах вле-во меж деревьями, кажись, сторожка виднеется. Подошли поближе, точно — избушка на курьих ножках. О чем-то это напомнило мне, можно сказать даже чем-то родным потянуло! Только вот, чем, никак не вспомнить. поинтересовался у жены, тоже не знает. Решили под-красться да посмотреть, сквозь щели, в чем все-таки дело ! Только пристроились, это, смотреть, значит. А хозяйка уже тут, как тут, сто-ит старая на пороге да и улыбается во всю свою щучью, не, скорее, волчью пасть.

— Заходите, — говорит, — гости дорогие. Экая радость, что вас ко мне занесло! Я еще с самого утра как не жравши.

Мы, как стояли враскоряку жена у одного конца стены, а я у дру-гого, так в той же позе и застыли. И думаем оба хором вслух:

— Ты что, старая, совсем что ли опупела? Чем нас тогда кормить будешь?!

— Сначала зайдите, — говорит, — а там и видно будет.

Так чего не зайти, думаем, к бабке-то? Чего она с нами, бугаями, сделает?

Я, посмотри, какой упитанный! А жена моя и того круче. Да ты же ее знаешь! точно, знатный кусок сала.

Зашли, значит, мы все-таки внутрь, насилу протиснулись через дверь. Не поодиночке. Почему? Да я и сам не знаю!

Внутри, ну, свинарник да и только. Не мыто, не ухожено, вонища. Чего?! Точь-в точь, как в нашем доме, говоришь? А ты там был, сам нюхал-то? Не, в избушке-то! Вот то-то! Ну, посадила она нас за стол.

26

I. Чертова дюжина

— Щас, — говорит, — в сарай схожу за инструментом. — Чего, — говорю, — ходить-то? Мы можем и руками.

— Нет, — хитрит старая, — я все же пойду, чтобы вас не смущать. А вы, что найдете, родненькие, то и съешьте. А я скоро приду, только инструмент поточу малость.

Ну и ушла. Ищем мы, что поесть, но, похоже, ни хрена нет путного у старой перечницы. То бурда какая-то невкусная, а то и вовсе пойло дерьмовое. Пришлось все же слопать, сам понимаешь, голод не тетка. Нажрались, значит. А бабки все нет и нет! Что же это за инструмент, если его так долго точить надо?!

Говорю жене:

— Пойдем, что ли, сами взглянем, коли надо, то и поможем! Вы-лезли из избушки значит Глядь, а бабка здоровенный топор наждаком точит. Увидела нас бабка, видать удивилась, потому что морда у ней сделалась шибко недовольная. Да и говорит нам своим противным голосом:

— Так вы все-таки очнулись, касатики?!

А сама бросила точить и на нас с этим самым топором уже и над-вигается! Как глянули мы на это дело, да и давай, тут же когти рвать! Куда там бабке нас догнать! Правда, в самой чаще нам показалось, что кто-то крикнул откуда-то сверху:

— Я еще с вами разберусь, голубчики.

Да ведь, как говорится, со страху и не такое учудится! И что са-мое интересное, сразу дорогу домой нашли. Как будто и не плутали совсем. Ой, что это я с тобой тут заболтался. Мне давно уже домой пора! Похлебка стынет. Жена все-таки разобрала, из чего ее бабка готовила!

— Что за бабка-то была?

— А пес ее знает! Ну, все, бегу. Пока.

23 июня 2004 г.

Первый звонок

— Ага, Коля, это я, Вася! Молодец, что узнал. Слушай, что я тебе сейчас расскажу. Случай тут у нас с месяц назад приключился.

Повезла одна баба, да ты ее знаешь, Зинка косая. Точно, с ней ты тогда, бутылки на лесопете сдавать в соседний поселок. ездил. У нас чего-то тогда не принимали. А ей, видишь ли, втемяшилось. Баба, она

27

Сергей Редькин. Шустрые ребята

и есть баба. Какие бутылки? Как какие? Да уж не молочные, конечно. Повезла, значит, да и пропала. Как сквозь землю провалилась. День ее нету, два. Даже соседи и те беспокоиться стали. Жалко, говоришь бабу! Тебе-то, может и жалко. А мужу ее, Петьке, совсем нет. Да,да он, он тебя тогда за это дело вздул. «Сама, — говорит, — виновата, коли дороги назад не чуешь, то и нечего ехать».