Шут, Фома и Ерёма, солдат, пошехонцы и другие

А мужичок был глуховат, ему послышалось: "Кинь холст!" - он и кинул. Дорога была тряская, ложки забренчали, мужичок подумал - задрались; он и ложки кинул. Едет мужичок - красный колпачок, глядь: в стороне охотники обед варят. Лошадка ледяная к огню пришла да и растаяла. А плётку гороховую вороны склевали, и ничего не стало. Вот мужичок пошёл домой. Летит синичка и поёт:

- Синь кафтан да хорош!

А ему почудилось: "Скинь кафтан да положь!" Положил мужичок кафтан на кочку, а думал на пенёк, искал весь денёк да не нашёл.

УРОДИЛАСЬ РЕПА

Уродилась у нас репа важная, дивилась старуха кажная*. Одним днём её не объехать, не обойти. У той репы половину мы с семьёй целую неделю ели, а другую половину другую неделю. Корку навалили на воз*. Дёрнула лошадка воз да порвалась. Пошли мы в лес, вырубили берёзовый сук, сшили лошадку и ещё на ней три года ездили.

СЕМЬ КОРОВ

Поехали мы с дедушкой за дровами. Ехали, ехали, приехали в лес. Вдруг встала наша телега и ни с места. Мы и так и сяк, и туда и сюда, стоим. А потом глядим: травинка прилипла к колесу. Так прилипла, что оторвать никак нельзя. Мучились мы, мучились, кое-как эту травинку оторвали от колеса. Едем дальше. Вдруг как пырхнет из-под куста большой волк и полетел, хвостом завертел. Побежали мы куст смотреть. Смотрим: гнездо, а в гнезде семь яиц. Положили мы яйца в шапку и скорей домой.

Вот приехали домой. Сделали гнездо и посадили на эти яйца свинью. Сидела свинья, сидела - высидела семь коров. Теперь у нас молока вдоволь: сами пьём, соседей потчуем да на базаре продаём.

НА УТКАХ ОЗЕРО ПЛАВАЕТ

Встал я поутру, обувался на босу ногу, топор надевал, лыжи под пояс подтыкал, коромыслом* подпоясался, кушаком подпирался. Шёл я не путём, не дорогой, шёл на лыко* гору драть. Вдруг увидал: на утках озеро плавает. Я срубил три палки: одну еловую, другую берёзовую, третью рябиновую. Бросил еловую - не добросил, бросил берёзовую - перебросил, бросил рябиновую угодил. Озеро вспорхнуло, полетело, а утки остались.

ВСЁ НЕ ПО-НАШЕМУ

Еду я, добрый молодец, из-за печки в седле на свинье, топором подпоясался, ноги за поясом. Приехал в небылую деревню, зашёл в избу. В избе бабины конопли на печи попрели*, а дедовы лапти на льду сгорели. А на залавочке* квашня* бабу месит. Я прошу:

- Тётенька, дай мне теста!

А она схватила печь из лопаты и хлысь меня по лбу. Я с этого горя упал да в яму попал. В этой яме три года копал и выкопал себе железцо не велико, не мало, с комарово плечо. Пошёл я в кузницу и сковал себе топорик, не мал, не велик, с игольное ушко. Пошёл я в лес, самое дремучее дерево рубить - крапиву. Раз тяпнул - дерево качается, в другой тяпнул ничего не слышно. В третий тяпнул - крапива медведя придавила. Медведь принялся на меня реветь. Увидел я: на санях дорога едет, выхватил из оглобель* сани и оборонился, от медведя отбился. Оглянулся, вижу: река. Побрёл по берегу, а вокруг всё не по-нашему: течёт река вся из молока, берега из киселя. Вот я, добрый молодец, киселя наелся, молока нахлебался. А на другом берегу ходит бык печёный, в боку нож точёный. Кому надо закусить, изволь резать да кроить.

В НОВОЙ ДЕРЕВНЕ

- Бабушка Арина, ты куда ходила?

- В новую деревню.

- Что в новой деревне?

- Чудеса намедни*: утка ходит в юбке, селезень в обутке, козёл в кафтане, коза в сарафане, корова в рогоже, всех она дороже. А вот всем на диво - дали скоту имя: курочке - Арина, кочету* - Гаврила; свинке - Улита, борову - Микита; овечке - Матрёна, барану - Ерёма; кобылке* - Хаврошка, жеребцу - Мирошка.

ГДЕ ЭТО ВИДАНО, ГДЕ ЭТО СЛЫХАНО

Где это видано, ещё где это слыхано, чтобы курица бычка родила, а коза-то раскудахталась, поросёночек яичко снёс, сверчок в норку яичко унёс, мышка печь проточила, муха щи пролила, петух коня задавил, на снегу испёкся блин. А вот чудеса: летит коза под небеса, комар пашет на свинье, заяц скачет на быке. Деревня закричала: озеро горит, солома пожар тушить спешит.

ПО ЧИСТОМУ ПОЛЮ КОРАБЛЬ БЕЖИТ

По чистому полю червлён* корабль бежит. Чернобурая лисица на корме сидит. Маленькие лисятки вёслицами гребут, белые зайчатки палубу скребут. Серый волк хвостом рулит, толстопятый медведь из пушки палит. Рыжие белки паруса распускают, а сороки-белобоки в гусли* играют.

КАК У НАС НА ДОНУ

Как у нас на Дону - в избе на полу, на крутых на горах - на печи в углах, под зелёною дубравою - под вениками, под кудрявым деревом - под ступою* подрались Акуля с Лёвкою толстыми большими мутовками*. Стреляли они ложками, зарезали горшки плошками*. А круглый пирог в осаде сидел, в славном городе Пёче* пыхтел. Никого они не ранили, только в полон брали в решете воду запирали.

РОСТОВСКИЙ И МОСКОВСКИЙ

Встретились два мужика - ростовский и московский.

Здравствуй, ростовский!

- Здравствуй, московский!

Спрашивает московский мужик:

- А правду ли говорят, что в городе Ростове озеро сгорело?

- Не могу знать, не могу и правды сказать, - говорит ростовский мужик. - Шёл я около того озера, озеро горит, соломой тушат; лежит щука на берегу - хвост отгнил, голова отгорела, а туловище в другое озеро пробирается.