Шутиха

Ты слышала бы оживленный смех,

И на твои уста, где деловитость

Давно сплела стальные кружева,

Сходила бы здоровая улыбка.

В том ролике, где выдумка рекламы

Сплелась в объятье с веским аргументом,

Один профессор — мудрый человек,

Чьи кудри убелили сединой

Не только годы, но и снег познанья,

Вещал про положительный эффект

Общения с шутом.

Г а л и н а

О, продолжай!

Г а р и к

(оживляясь).

Он говорил: мол, шут снимает стрессы

И гнет последствий их, что тяготит

Сограждан наших. Крайне благотворно

Влияет на сознание клиента,

А также подсознанье; альтер эго

От выходок веселых дурака

Приходит в норму. Кровообращенье

Становится таким, что зло инфаркта

Бежит того, кто водится с шутом.

Естественность и живость поведенья

Растет день ото дня. Да, наша дочь

Пошла в меня! Удачные идеи

Анастасию любят посещать.

Я думаю, что в частном разговоре,

Отец и друг, я смутно подтолкнул

Ее к решенью: мужа потеряв,

Обзавестись домашним дураком,

Весельем утешаясь. Это я,

Я надоумил! Кто ж, если не я?!

Женщина встает, подходит к окну. Тихо, неслышно для мужа.

Г а л и н а

Конечно, ты! Ты в мире сделал все.

Возвел дома, разбил густые парки,

Сельдь в море изловил, летал в ракете,

Постиг у-шу, цигун и карате,

Ходил в походы, покорил Монблан,

Играл в театре, Зяму научил

Писать стихи, и семистопный ямб

Придумал тоже ты. В том нет сомнений.

Ты гений “если бы”. А я — никто.

Я — скучная подкладка бытия,

Фундамент для затей, что ты и Настя

Без устали творят. Я — фея будней,

Что Золушек каретами снабжает

И жалованье кучеру дает,

Чтоб кучер бывшей крысой притворился,

Не разрушая сказки. Я есть я.

Мой милый мальчик, прожектер седой,

Бездельник томный, я тебя люблю.

За что? За то, что ты живешь не здесь.

Ведь двое мне подобных никогда бы

Не ужились друг с другом в тесном “здесь”.

Надумай я обзавестись шутом,

Была бы то пустая трата денег.

Мечом судьбы рассечена толпа:

Одним назначен крест, другим — колпак.

Г а р и к

(увянув).

Давай-ка спать...

Глава третья “ШУТ С ВАМИ, НЕВРАСТЕНИКИ!”

— Алексей Яковлевич, голубчик! Поверьте, я бы никогда не решилась тревожить вас по пустякам, но мне попросту не к кому больше обратиться! Вы полагаете, Настя — душевнобольная?