Шутка

Он опять повернулся к залу и сделал два-три шага в направлении нашего стола. "Вы что-то хотели?" - спросил он, находясь метрах в пяти от нашего стола. "Мы хотели бы пообедать", - сказал я. "Только в двенадцать", - ответил он и снова повернулся, чтобы уйти в кухню... "Пан официант!" - окликнул я его снова. Он повернулся. "Скажите на милость, - мне приходилось кричать, ибо стоял он вдалеке от нас, - у вас хорошая водка имеется?" - "Нет, хорошей нет". - "А что нашлось бы у вас?" - "У нас вот что нашлось бы,- ответил он мне из своего далека, - хлебная или ром". - "Плохо дело, - крикнул я, - но принесите нам две хлебной".

- Я и не спросил вас, пьете ли вы хлебную, - сказал я Гелене. Гелена улыбнулась:

- Нет, к хлебной не приучена.

- Не имеет значения,- сказал я. - Приучитесь. Вы в Моравии, хлебная самая излюбленная водка мораван.

- Отлично! - обрадовалась Гелена. - Все это по мне, обожаю вот такой обыкновенный кабак, куда ходят шоферы и монтажники и где совсем простая пища и простое питье.

- Может, вы приучены добавлять ром в пиво?

- Отнюдь, - сказала Гелена.

- А, понятно, вы любите такую народную обстановку.

- Вот именно, - сказала она. - Терпеть не могу шикарные заведения, мотаются вокруг вас десять официантов, насервируют вам на десяти тарелках...

- Разумеется, нет ничего лучше такого кабака, где официант не обращает на вас никакого внимания и где до черта дыму и смраду. А главное, нет ничего лучше хлебной водки. Когда-то это было мое студенческое питье. На лучшее не было денег.

- Я люблю и самые простые блюда, ну хотя бы картофельные оладьи или шпекачки с луком, не знаю ничего лучшего, чем...

Я уж так изъеден недоверием, что если кто-то признаётся в своей любви или нелюбви к чему-то, я не отношусь к этому всерьез, а, точнее сказать, воспринимаю это лишь как свидетельство его самостилизации. Я ни на йоту не мог поверить, что Гелене лучше бы дышалось в заплеванных и затхлых забегаловках (в них, кстати, у нас нет недостатка), чем в чистых и хорошо проветриваемых ресторанах, или чтобы ей больше по вкусу были вульгарное спиртное и дешевая жратва, чем изысканная кухня. Но, несмотря на это, ее замечание не было для меня ничего не значащим фактом, поскольку обнаруживало ее влечение к совершенно определенной позе, позе уже давно отжившей и вышедшей из моды, позе тех лет, когда революционный снобизм восхищался всем, что было "обыкновенным", "народным", "будничным", "посконным", равно как и стремился презирать все, что было слишком "культивированным", "изнеженным", что попахивало Kinder-stube1, что подозрительно сочеталось с образом смокинга и чересчур изысканных манер. Я узнавал в Гелениной позе время своей молодости, а в самой Гелене прежде всего - жену Земанека. Моя утренняя рассеянность быстро исчезала - я начинал сосредоточиваться.

Официант принес на подносе две стопочки хлебной, поставил их перед нами и положил на стол еще листок бумаги, на котором был напечатан на машинке (вероятно, под множество копирок) нечеткими расплывчатыми буквами список блюд. Я взял стопку и сказал:

1 Хорошее воспитание (нем.).

- Что ж, выпьем за хлебную, за эту обыкновенную хлебную!

Она улыбнулась, чокнулась со мной, а потом сказала:

- Я всегда мечтала встретить человека, который был бы простым и открытым. Непридуманным. Ясным.

Мы отпили по глотку и я сказал:

- Таких людей мало.

- Бывают, - сказала Гелена. - Вы такой.

- Сомневаюсь, - сказал я.

- Нет, именно вы.

Я вновь удивился невероятной человеческой способности преображать действительность по образу своих желаний или идеалов, но без колебаний принял Геленину интерпретацию своей собственной персоны.

- Кто знает. Возможно, - сказал я. - Простой и ясный. Но что это, простой и ясный? Все дело в том, чтобы человек был такой, какой есть, не стеснялся бы хотеть того, чего хочет, и мечтать о том, о чем мечтает. Люди становятся рабами этикета. Им сказали, что они должны быть такими-то и такими, и они стремятся быть такими и до последнего вздоха так и не узнают о себе, кто они были и кто они есть. Оттого они никто и ничто, и поступки их двойственны, неясны, сумбурны. Человек прежде всего должен иметь смелость быть самим собой. Говорю вам, Гелена, открыто, что вы мне нравитесь и что я мечтаю о вас, хотя вы и замужем. Не могу сказать это иначе и не могу не сказать этого.