Шутка Хаоса

От таких безрадостных мыслей его отвлек нарастающий шум марширующих обутых в тяжелые сапоги ног. Он огляделся в поисках укрытия, но взгляд натыкался лишь на безжизненные окна и закрытые двери. Звук нарастал, и Ташин бросился к ближайшему дому, забарабанив в запертую дверь что было сил.

Из-за поворота показался первый ряд отряда. Облаченные в черную броню, воины Медегмы несли в руках заряженные луки, готовые в любой момент выпустить стрелу. Слаженность их движений поражала; казалось бы, люди не могли двигаться, словно единый механизм, однако же, именно так и было. Глаза не обманывали юношу — он видел то, что видел.

Скоро его заметят, и тогда ему не спастись!

Ташин продолжал стучать, понимая всю безвыходность сложившейся ситуации, когда дверь все-таки отворилась, и волосатая рука втащила его внутрь дома.

— Да никак знакомые лица! Скажи-ка, ты специально ищешь неприятности на голову или они сами тебя находят?

Вооруженный глефой, перед ним стоял Лютый, рядом, сложив руки на груди, прислонился к стене Арнест.

Помимо уже знакомых физиономий, дом был набит разношерстными бойцами: одни держали на изготовке арбалеты, другие сжимали мечи, третьи — кинжалы, ну а кто-то и вовсе вилы да простые топоры, предназначенные рубить деревья.

— Честно? Не знаю, — ответил Ташин, с любопытством рассматривая единственную в помещении глефу.

Она была прекрасна. Два изогнутых лезвия соединялись удобной рукояткой, сталь поблескивала, словно это оружие было отлито из драгоценного металла. Правда, создавалось впечатление, что она несколько маловата для владельца, но все равно выглядела опасной и смертоносной.

«Если я проведу пальцем по кровостоку, — подумалось Ташину, — то непременно порежусь. Ой, как же хочется ее подержать! Когда все закончится, обязательно попрошу об этом Лютого. В такой незначительной просьбе он не должен отказать».

— Давай-ка, сопляк, отойди в сторонку, — произнес Лютый, осторожно выглядывая в окно. — И прошу тебя — не мешай.

Когда отряд черных лучников поравнялся с засадой, окна этого дома и ближайших зданий распахнулись, извергнув ливень тяжелых, несущих смерть болтов на ровные ряды приспешников тьмы.

***

— Вперед! — Это его голос разносится над площадью.

Риз Картон, размахивая мечом, вел воинственную и вмиг осмелевшую толпу обычных горожан на острые пики соргов.

Находчивость Рэль поражала. Он никогда не додумался бы до такого, да что там говорить, Риз бы с радостью переложил навязанную ему роль предводителя на плечи другого более достойного претендента, но вот время и место не располагали для споров и препирательств.

Толпа, вооруженная одними лишь камнями, послушно следовала за ним, подобно неудержимой лавине. В какой-то момент Ризу показалось, что остановись он и опусти меч, люди все равно продолжат движение, стремясь сполна отомстить узурпаторам.

Звук рассекаемого стремительным движением воздуха напоминал бравую песню, достигшую апогея в момент, когда меч встретил первые пики змеелюдов. Удар — и древко перерублено надвое, второй — и окаменевший противник падает на мостовую. Продолжая кружиться в безумном танце, воин давно потерял счет времени. Его клинок словно жил собственной жизнью, не скупясь расточая смерть. Глаза рыцаря застилала кровавая пелена; забыв обо всем на свете, Риз наслаждался боем, каждым движением, каждым взмахом, каждым мгновением.

Сколько же их? Откуда лезут эти твари? Сколько пройдет времени, прежде чем силы оставят его?

Люди массой налетели на пики, многие упали, пронзенные насквозь, остальные же пускали в ход камни, а у кого их не нашлось — руки и ноги. Кто-то нацепил знамя Ариакана на древко и размахивал им над сражающимися, выкрикивая подбадривающие лозунги. Огонь от взрыва распространился на дома, дым резал глаза и забивал легкие. Не было видно даже вытянутой руки.

Риз давно потерял из поля зрения товарищей, да и это сейчас казалось несущественным. Все, что оставалось реальным — это разящий врагов меч.

Постепенно он начал уставать. Клинок в руках становился все тяжелее и неподъемнее. Для него прошла целая вечность, прежде чем клинок начал вспарывать пустоту, и Риз понял, что врагов не осталось.

Внезапно налетевший ветер на несколько мгновений разогнал дым, и перед глазами воина предстала мрачная картина. Вперемешку образовывая кучи, лежали мертвые люди и каменные останки соргов. Толпа затравленно озиралась, некоторые держали позаимствованные у змеелюдов пики, готовые дать очередной отпор. Много, поистине много людей отдали за свободу жизни.

До Риза доносились стоны, плач и брань раненых. Тут и там лежали отрубленные конечности, и даже бывалому воину смотреть на это было мерзко. Голова кружилась, словно карусель. Это состояние усугубилось и духотой, запахами потных тел и запекшейся крови.

Риз не спеша шел мимо трупов и тяжелораненых, внимательно вглядываясь в лица, страшась обнаружить среди них знакомые.

Сколько еще должно пролиться крови? Скольким придется пожертвовать ради победы? Не лучше ли оставить все как есть, сдаться на милость победителей, терпеть, но встречать каждый день рассветы и видеть закаты?