Шутка с ядом пополам

— Меня смущает другое, — с сомнением проговорила она. — Как по-вашему, почему убили Кристину?

— Свидетелей надо убрать, — процитировала какую-то пьесу Вика. — Она знала, кто убийца.

— Да? А почему никому не сказала? Ведь она любила Володю.

— Разозлилась из-за вашего с ним разговора, вот и не сказала. Но этот гад все равно побоялся и ее убил.

— Нет, Вичка. Пусть она разозлилась, пусть обиделась, но покрывать Володиного убийцу не стала бы. И потом, откуда ей его знать?

— Я думал об этом, — согласился Талызин. — Конечно, есть возможность сговора… например, ее и Гуревича или Петренко…

— Нет, Игорь Витальевич. Убить из ревности самой — это еще так-сяк, но подбить другого… нет. Кристинка — это вам не Анна Николаевна.

— Я тоже так полагаю. Остается следующий вариант. Вчера я встретил Кристину под окнами Бекетова. Предположим, она сидела там и в среду. Сидела и видела, как кто-то из знакомых зашел в подъезд. Сперва она не придала этому значения. Смерть Бекетова она считала самоубийством и так переживала, что ни о чем другом не думала. Но мои расспросы навели ее на мысль об убийстве, и она вспомнила о том, что видела. Вернее, кого.

— Что интересно, мы мыслим одинаково, — заметила Марина. — Я думаю точно так же. Откровенно говоря, сама в студенческие годы немало часов проторчала под этими окнами. И вот представьте себе, Игорь Витальевич… Кристина встречает вчера у подъезда вас, нервничает, говорит про убийство, но обвиняет не этого человека, а меня. Почему? Пусть она меня ненавидит, но, поверьте, меня

в среду она у подъезда не видела. Неужели злость на меня сильнее ненависти к истинному убийце?

— Она не могла поверить, что это убийца, — понимая, к чему клонит собеседница, прокомментировал Игорь Витальевич.

— Именно! Она слишком хорошо относилась к этому человеку, чтобы поверить. И вот как раз Лидия Петровна полностью не подходит под эту схему! Кристинка первый раз увидела ее в среду и, поверьте, не испытала к ней симпатии. Лидия Петровна так высказалась о ее внешнем виде, что и святая бы разозлилась. Так какой смысл Кристинке ее покрывать? Едва осознав, что речь идет об убийстве, она должна была, не колеблясь, выдать ее вам. Другое дело — остальные. Некипелов и Панин — уважаемые ею ученые, к тому же Володины друзья. Да и вообще, студентам очень трудно заподозрить своего преподавателя в наличии человеческих эмоций. Они уверены, что мы ночуем на кафедре и питаемся электричеством. Заподозрить преподавателя в убийстве все равно, что заподозрить в этом стиральную машину. А что касается Андрея Петренко или Женьки Гуревича, так они Кристинке приятели, их ей тем более было не заподозрить.

— Гуревич да, а с Петренко, насколько я понял, она знакома мало. Андрей ведь недавно приехал из Штатов.

— Да, — кивнула Марина, — но он так профессионально использует свое обаяние, что для установления приятельских отношений ему не требуется много времени. Другой вопрос, умеет ли он потом эти отношения укрепить.

— Вам не кажется, что вы к нему немного несправедливы? Да, он на редкость открытый и симпатичный парень, но он же в этом не виноват!

— Вот уж, не назвала бы его открытым. Это ведь для него, Игорь Витальевич, то, что сейчас называют имидж. Я иногда жалею, что Андрюша не поп-звезда. От одной его непосредственной и простодушной улыбки, сияющей с афиши, все тинэйджеры посходили бы с ума.

— Я не заметил, чтобы он играл, — настаивал Талызин. — Вот Анна Николаевна, тут другое дело, но Андрей…

— Просто она не очень талантливая актриса. И потом, ее цель — всего-навсего обмануть мужчин, а для большинства из них лесть никогда не бывает слишком грубой. Они охотно верят, что любая женщина по сравнению с ними — маленькая дурочка. А Андрюше сложнее — ему вдобавок к мужчинам еще требуется провести женщин с их интуицией.

Марина вроде бы иронизировала, однако явно не без доли серьезности.

— То есть Андрей вам несимпатичен? — уточнил Игорь Витальевич.

Он был уверен, что его собеседница пристрастна, однако отнесся к этому спокойно. Она и так на редкость объективна для женщины.

— Нет, не сказала бы. Конечно, мне с ним не так легко, как остальным, но это просто оттого, что я физически с трудом переношу притворство и вообще не люблю, когда мною пытаются манипулировать. А по большому счету, притворство и манипуляция — краеугольные камни практической психологии. Умом я прекрасно понимаю, что Женькино искреннее наплевательство на чувства окружающих куда хуже, чем желание Андрюши во что бы то ни стало понравиться. Желание нравиться вполне естественно, правда? И все равно с Женькой мне куда приятнее. Возможно, Андрюшу мне просто жаль. Или я чувствую перед ним вину.

— Не очень понятно.

— Это ведь я вовлекла его в науку. Увидела его способности и познакомила с Володей. А в результате человек оказался не на своем месте. Способностей, к сожалению, недостаточно, нужна искренняя и сильная увлеченность. Без шуток — человек действительно создан быть поп-звездой, а будет всю жизнь корпеть в лаборатории.