Шутки, сценки, розыгрыши и заготовки для любого праздника

Жил-был бизнесмен, жил он с полной нагрузкой,

Прибавочной стоимостью был озабочен.

Достаточно новый, достаточно русский,

Как все бизнесмены, затраханный очень.

Фрустрации, стрессы, налоги, проплаты,

Пахал, как верблюд, через день напивался.

Других разбивают инсульты, инфаркты,

А с этим внезапно случился катарсис.

Он вдруг ощутил, что душа истомилась

И деньги не греют, и жить нет резона,

Бессмысленно все, и слеза покатилась

В бокал недопитого «Дон Периньона».

Вроде, тачка стоит наворочена,

И люстра висит позолочена,

И тикает «роллекс» на левой руке,

Откуда ж в душе червоточина?

Спросил секретаршу: «Есть Бог или нету?»

Она аж икнула, с испугу, наверно.

Эх, жил несуразно, копил все монету,

Одну лишь молитву твердил ежедневно:

О бог новорусский Маммона, гляди же:

«Аз есьмь раб твой нищий и милости ждущий.

Какой будет курс в понедельник на бирже?

Давай же нам днесь ты наш доллар насущный!»

Он вспомнил начало, горком комсомола,

Кооператив свой, едва ли не первый.

Он был тогда весел, приветлив и молод,

Жена не была еще крашеной стервой.

Но нет уж ни в ком той сердечности,

И столько кругом всякой нечисти.

И «роллекс» все тикает, гад, над душой,

Напоминает о вечности.

Чиновники душат, партнеры кидают.

Чуть что – эта свора сожрет – и забудет.

Бандиты, что крышу ему предлагают,

В сравнении с ними приличные люди.

Страна беспредела, войны и безделья,

Безумных вождей, всеобъемлющих сплетен,

Держава рискованного земледелья,

Рискованной жизни, рискованной смерти.

А хочется просто картошки с селедкой,

И жить тоже просто – без лжи и халтуры,

И с девушкой, нежной, наивной и кроткой,

Кататься на ослике в парке культуры.

Эх, сесть бы в беседке заброшенной

Да выпить портвейна хорошего,

А «роллекс» об пол растоптать, как змею,

Как символ проклятого прошлого!

Из офиса прочь, как из Ясной Поляны,

Оделся, роняя кредитки и баксы,

Спустился в метро и один, без охраны,

Неважно, куда, но на волю, в пампасы!

И что-то в лице его было такое,

Что киллер, его поджидавший, смутился

И вдруг вспомнил маму и детство златое,

Вернулся домой и с тоски застрелился.

А он на метро, одинокий и лишний,

Уехал в деревню, в гнездо родовое.

Там бабушка лепит вареники с вишней,

Там тихо, и утром туман над рекою.

Но где-то в районе метро «Китай-город»

Кричащая совесть вдруг стала потише,

Припадок прошел, он почувствовал голод,

Пальто застегнул и на улицу вышел.

Галдели торговки, пристала путанка,

Сновали машины, в столице смеркалось.

Он вяло подумал: «В деревне рыбалка…»

Таксисту сказал: «Казино «Голден палас».

Следивший за шефом охранник неброский

Своим позвонил и сказал: «Все в порядке.

Сегодня доехал лишь до «Третьяковской».

А в прошлый-то раз аж до «Теплого стана»!