Шутник

— Произвело это впечатление на него?

Она засмеялась.

— Какой вы смешной. Серьезно, мистер…

— Карлтон, — пробормотал Джим, — брат хозяина отеля, но никакого отношения к клубу.

— Вы уже пользовались этой шуткой вчера, — сказала девушка.

— И буду употреблять ее всякий раз, когда вы будете делать вид, что не знаете моего имени. Это самое грубое невежество, которое может проявить современная женщина. Я ведь один из известнейших людей в Лондоне.

— Как будто вы и раньше говорили мне это. Скажите серьезно, мистер Карлтон, что вам известно о грабеже?

— Ничего! — был бесстыдный ответ. — Фактически я избавил вас от множества неприятностей, доставив в главное управление все нужные подробности. Завтра выплывет на поверхность ваш дядюшка, вы это знаете?

— Завтра? — с тоскливой тревогой повторила девушка.

— Элк его встретит и смягчит его гнев. Я думаю, он будет страшно обозлен.

— Он будет разъярен. Я ужасно рада, что он, наконец, выплывет, как вы говорите. Он дает мне два фунта в неделю за мои хлопоты, но я очень охотно обойдусь без них.

— Стыдно должно быть Артуру Инглу, что он впутал вас в такую историю. Мне нужно знать о нем, может быть, вы скажете — ваш дядя был крупный спекулянт?

— Не думаю, не знаю. Он никогда не говорил мне, куда помещает свои деньги. Вы об этом спрашиваете?

— Именно об этом, — ответил Джим.

Трудно было спрашивать дальше, не причиняя некоторой неприятности собеседнице.

— Вы ведь виделись с ним и, вероятно, разговаривали о его делах? Право, я чувствую себя неловко, пытаясь заставить вас обмануть его доверие, но ни одной минуты не допускаю, что вы это сделаете. Говорили вы с ним когда-нибудь об иностранных бумагах — американских, аргентинских?

— Никогда, — ответила девушка. — Не думаю, чтобы он знал что-нибудь о подобных вещах. Когда я в первый раз посетила его в Дартмуре, он говорил, что не доверяет акциям. Конечно, я отлично знаю, что у него есть деньги, и я думаю, что это украденные деньги.

— Присвоенные, — сказал Джим.

Он был совершенно серьезен, и это ей понравилось.

— Еще один вопрос. Не знаете ли вы, не находится ли он в связи с фирмой Рата?

Когда она сказала, что никогда не слышала о такой фирме, серьезности его наступил конец.

Джим откинулся назад, чтобы дородный лакей смог поставить блюдо на стол.

— Эта рыба очень хороша для усталых конторских девиц. Угодно вам вина, или лимонада, или, может быть, просто Божьей водицы?

И он стал прежним весельчаком. О дяде он и не вспоминал, зато много говорил о себе, о том, что Скотленд-Ярд интересная лавочка, может быть, вторая в мире в этом отношении. Во время войны он служил в разведывательном отделе и был одним из трех скотлендских полицейских офицеров, не пострадавших на войне. Он жил в своем клубе.

— Я вам дам на всякий случай мой номер телефона, — и Джим написал несколько цифр на оборотной стороне меню.

— Разве он мне понадобится?

— Не знаю, мне кажется, что понадобится. Предчувствие, телепатия — мое шестое чувство, но, может быть, я ошибаюсь.

Он раза два посмотрел на часы, но, казалось, что готов нарушить все свои планы, и продолжал сидеть над своим кофе, пока девушка не положила конец приятному вечеру, начав надевать перчатки.

Когда они ехали к ее квартире, Джим сказал:

— Я мало спрашивал о вас самой. На такую дерзость даже я не способен, — улыбнулся он, — но думаю, что вы не замужем и даже не невеста? — значительно прибавил он.

— У меня нет ухажеров, — сказала Эйлин без всякого стеснения. — Надеюсь, что это признание не послужит поощрением для полицейского волокиты!

Джим на минуту задумался.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Полицейский волокита — это нам пригодится. Впервые встречаю женщину…

— Остановитесь, — предупредила Эйлин.

— Одаренную настоящим чувством юмора, — закончил он. — Жалею, что разочаровал вас.

— Я нисколько не разочарована, я и ждала чего-нибудь банального! Мой дом третий слева — благодарю вас.

Она без его помощи вышла из автомобиля и проткнула ему руку, а он в это время смотрел на дверь.

— Номер шестьдесят три, — сказала Эйлин. — Но не пишите, если только не случится чего-нибудь «полицейского», спокойной ночи.

Джим Карлтон улыбался все время по пути в Уайт-холл, и чувство удовлетворения не покидало его, даже когда он шел за лакеем в кабинет сэра Джозефа Лейтона.

Имя Джозефа Лейтона было знакомо всем, получавшим паспорта, так как он был министром иностранных дел; был он худ, с аскетическим лицом, и, может быть, ни над кем так не издевались карикатуристы, как над ним.

Когда Джим вошел и поклонился, сэр Джозеф посмотрел на него поверх очков в роговой оправе и сказал:

— Садитесь, Карлтон.

Он приложил пресс-папье к письму, аккуратно вложил его в конверт и надписал адрес.

— Я только что из парламента. Вы уже заходили?

— Нет, сэр.

— Гм!

Он поудобнее уселся в кресло, сложил кончики пальцев и опять посмотрел на сыщика поверх очков.

— Ну, как идет дело? — спросил он и прибавил: — Я прочел присланные вами каблограммы. Любопытно, очень любопытно. Вы перехватываете их?