– Почему-то умные мысли приходят в голову там, где записать их совершенно невозможно. Туалетная бумага для записей совершенно не подходит.
– Вот когда доживете до моих лет, поймете, что делать это было вовсе незачем.
– Говорят, что если человек чего-то очень желает, это обязательно сбудется. Всю жизнь очень хотела играть Чехова… Наверное, я не человек…
Раневская в санатории сокрушается:
– Вчера был первый день отпуска, и я решила, что жизнь хороша. Сегодня уже понимаю, что все как всегда.
– Веселья каждому, видно, отмерено определенное количество, я свое извеселила раньше, даже шутки с годами становятся грустными. Обидно покидать этот мир вот так – во многом изуверившись, одинокой и ненужной.
Услышав, что вечны только пространство и время:
– А как же глупость и подлость?
– Жизнь вовсе не прожита зря хотя бы потому, что на моих ошибках смогут поучиться. Если бы люди еще учились на чужих ошибках!..
– Верка Марецкая очень скромная, она никогда не перебивает тех, кто ее хвалит.
– Жизнь? Это когда под твоим портретом всего одна дата…
– Я родилась в небольшом городе, там все знали, о ком именно написано на заборе…
– Попробуйте улыбаться, лучше немного загадочно. Тогда ваши завистники изведутся, ломая голову над тем, что у вас на уме.
– Русский человек за халяву готов заплатить любые деньги.
На собрании после многочисленных пустых речей:
– А вы не путайте коллективную вонь и единство духа.
– Неприятностям вполне можно не придавать никакого значения при одном условии – они должны быть чужими.
– Тупик – жить надоело, а умирать не хочется.
– Если предлагают из двух зол выбрать меньшее, бери то, что дешевле обойдется, потому что жизнь заставит платить даже за зло.
– Театр сейчас похож черт знает на что. Собрали вместе тех, кто рожден лишь ползать, добавили тех, кому положено летать, всех поставили на ходули и заставили плясать лезгинку под похоронный марш.
– Нужно завещать, чтобы меня сожгли, а прах рассеяли по ветру.
– Зачем это вам? – подозрительно интересуется домработница.
– Чтобы у желающих не было возможности прийти и плюнуть на могилу.
Конечно, Раневская была не права, на ее могиле всегда, даже через несколько десятилетий, лежат свежие цветы от поклонников, не забывших великую актрису.
– Спрашивала у патологоанатома, видел ли он совесть внутри своих пациентов. Ответил, что нет. То ли сплошь бессовестные попадались, то ли она и впрямь в печенке сидит.
– Мудрый совет считать до десяти, если ты разозлился, не помогает при сильной злости. Все равно хочется ударить.
Раневская сочувственно:
– А материться не пробовали?
– Парадокс: тому, кто рассчитывает на рай, нужно использовать весь запас ругательств и подлости в этой жизни, в раю такое будет невозможно. Но если использовать, то репутацию в глазах ангелов потеряешь, и в рай не пустят совсем.
– В детстве я страшно досадовала на тех, кто пишет книги на иностранных языках. Ну почему бы не писать сразу по-русски?!
– Не поверю, что умерла, пока не прочитаю некролог о себе!
– Лучше всего ты знаешь, как сыграть роль, когда спектакль уже снимают из репертуара, а режиссер фильма объявляет: «Стоп, мотор! Снято! Поздравляю с окончанием съемок картины».
– Рассказывать другим о своих успехах и своей удаче – разве это не издевательство? Я всегда чувствую себя неловко, если приходится получать какие-то награды или премии, ведь столько людей, честно заслуживших это, сидят и просто аплодируют.
– Я не обещаю бросить курить, потому что стоит пообещать, как делать это захочется в три раза сильней.
– Дурные привычки обязательно нужно искоренять! Но только чужие…
– Не доверяйте людям, у которых нет дурных привычек, дурными могут оказаться помыслы и душа. Уж лучше привычки.
– Фаиночка, как у тебя дела?
– Как всегда – враскоряк.
– ?!
– Одной ногой уже в светлом будущем, вторую ногу поставить не успела, как оно снова отодвинулось.
– Хорошо, что нам крайне редко выпадает возможность кого-то убить, потому что желание сделать это иногда бывает нестерпимым.
О крайне неприятном типе, наконец умершем:
– Он так украсил собой собственные похороны!
– Все великие умирают. Что-то с утра себя плохо чувствую… величие начало проявляться, что ли?
Раневскую спросили мнение о новой книге.
– Закрыв ее, я уже не смогла заставить себя открыть снова. В остальном неплохо…
– Я знаю книгу, в которой содержатся все до единого произведения не только Толстого, но и Шекспира, Пушкина и даже ваши будущие произведения.
Чувствуя подвох, автор популярных пьес Розов осторожно интересуется:
– Будущих, Фаина Георгиевна? Что же мешает вам перепечатать эти произведения и издать раньше, чем я создам их?
– Эти произведения пока разобраны на отдельные слова и расставлены по алфавиту. Складывать их утомительно, – вздыхает Раневская, протягивая собеседнику толстенный словарь русского языка.
– Не найти такой задницы, через которую мы уже чего-то не сделали бы.
– Отговорка, как дырка в ж…, – есть у каждого.