Читаем Шутовской колпак полностью

Он идет, со всей дури хлопает дверью и кричит с надрывом перед этим: «Меня тут за человека не держат! Я тут… я… я тут Золушок просто какой-то!»

Потом он десять раз звонит из магазина — наверное, останавливаясь у каждой полки. Мама сначала улыбается сочувственно, к пятому звонку голос у нее становится металлическим, на десятый раз она уже кричит в трубку: «На тебя нельзя положиться!» и кидает телефон на диван в кухне, словно это телефон виноват в том, что на папу нельзя положиться и что мама когда-то вышла за него замуж.

Потом мы режем салаты — сидим кружком вокруг огромной миски, каждый со своей разделочной доской, и режем. И хорошо еще, если родители просто поссорятся. Если мама, к примеру, крикнет «Козел ленивый! Скотина!», а папа взбесится и кинет нож на стол так, что попадет по краю тарелки с очистками и она тут же разобьется — а он вдруг перепугается и притихнет.

Это хорошо, если так. Хуже, как в прошлый раз, когда мама размешивала майонез в салате и папа что-то ляпнул не то «под горячую руку». Они стояли и орали друг на друга, потом мама перекричала папу — «Да пошел ты со всеми своими гостями!» — и запустила огромной миской салата в стену.

Непонятно, откуда у нее взялось столько силы. И салат разлетелся по кухне, и на стенах, на потолке, на холодильнике и шкафах, и даже на оконном стекле была мелкопорезанная морковка в майонезе, и картошка, и желтые яичные ошметки, а на полу лежал горошек.

Когда такое случается, они быстренько соображают, что перестарались с драмами («сшурупили», — сказала б Сашок) и тут же мирятся. Ползают по полу на четвереньках, подбирают горошек и картошку, отмывают окна, касаются друг друга локтями, будто проверяют — тут, нет? Обнимаются, заботятся — «подай мне тряпочку, пожалуйста», «давай я окошко закрою, чтоб тебе не надуло».

Смотреть приятно — прям голубки. Прямо будто вчера только поженились.

Не, родители у меня на самом деле классные. В школе точно ни у кого таких нет.

Ну у кого, например, мама, чтоб тебя развеселить, может вдруг заговорить голосом зайчика из Детского спектакля? А потом ответить ему за ежика. Или там, лису. И говорить-говорить, то пища, то взлаивая, то всхрюкивая и всхрапывая, пока ты не развеселишься, пока не станешь хохотать как сумасшедший?

Просто родители-актеры — это как родинка на самом видном и неподходящем месте: и ничего не поделаешь, и всем заметно, и красиво вроде, чтоб жаловаться-то.

В общем, хорошо, что премьеру решили праздновать в театре, а не у нас дома. Так я думал, пока мама не объявила: «Придет дед. Надо же ему когда-нибудь показать театр».

А потом еще — «встреть деда у метро, он сам не найдет дорогу».

Дед за все то время, что мама с папой работают в театре, ни разу не был у них на работе. Я водил в театр своих одноклассников, дачные приятели Сашка приходили на спектакли, а потом — за кулисы, а деда ни разу не было. Он когда-то рассердился на маму, что она пошла в театральный. Да еще и вышла замуж за актера. Так рассердился, что три года с мамой вообще не разговаривал. Только потом, когда я родился уже — тогда и помирился.

«Нет, чтоб выбрать нормальную профессию».

Дед считает, что есть нормальные профессии, а есть — голодранские. Мама должна была бы стать бухгалтером, считает он, или зубным врачом, или адвокатом, или, ну если совсем уж некуда деваться — учительницей. Но никак не актрисой.

По-моему, ничего голодранского в театре нет — я когда-нибудь стану актером, как Сэм. Или кукольным мастером, как Лёлик.

Конечно, мама рассказывала, что в мое детство они с папой были такие бедные, что иногда у нее не было денег, чтобы купить катушку ниток. И она занимала у соседки — «и зашивала тебе штанишки». Но я ничего этого не помню — а помню только запах деревянной стружки в мастерской Лёлика и восторг от того, что куклы заново оживают каждый вечер.

Метро — ближе к зрительскому входу в театр, но я через него никогда не выхожу. Это для зрителей, для непосвященных. Ну а для нас есть актерский выход. И лучше обойти кругом здание театра, чем разрушать все театральное волшебство, шагая через фойе, по мраморным лестницам, мимо гардероба, через большие стеклянные двери туда, где в подсвеченных ящиках висят афиши на месяц вперед.

А когда идешь к актерскому выходу, то и дело вспоминается, как Сэм рассказывает про наш театр. Он говорит, что старые дома гораздо старше, чем кажутся. Скрипучие половицы, пыльные углы и рассохшиеся балки на чердаке, куда никто по сто лет не поднимается, — выдадут их с головой. Мыши-пенсионерки, кирпичи, которые тихо себе в стенах превращаются в песочную крошку, латунные древние ручки, похожие вставками толстого стекла на нерастаявшую ледяную шпагу — тоже. Даже если они молодятся, старые дома, если затушевывают трещины свежей штукатуркой и щеголяют новыми стеклами — все равно возраст нарастает на них, как кольца на старом дереве, возраст прячет миллионы немыслимых тайн.

Перейти на страницу:

Все книги серии Встречное движение

Солнце — крутой бог
Солнце — крутой бог

«Солнце — крутой бог» — роман известного норвежского писателя Юна Эво, который с иронией и уважением пишет о старых как мир и вечно новых проблемах взрослеющего человека. Перед нами дневник подростка, шестнадцатилетнего Адама, который каждое утро влезает на крышу элеватора, чтобы приветствовать Солнце, заключившее с ним договор. В обмен на ежедневное приветствие Солнце обещает помочь исполнить самую заветную мечту Адама — перестать быть ребенком.«Солнце — крутой бог» — роман, открывающий трилогию о шестнадцатилетнем Адаме Хальверсоне, который мечтает стать взрослым и всеми силами пытается разобраться в мире и самом себе. Вся серия романов, в том числе и «Солнце — крутой бог», была переведена на немецкий, датский, шведский и голландский языки и получила множество литературных премий.Книга издана при финансовой поддержке норвежского фонда NORLA (Норвежская литература за рубежом)

Юн Эво

Проза для детей / Детская проза / Книги Для Детей

Похожие книги

Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры