Швабра и шампанское, или Танцуют все!

В метро в субботнее утро людей было не так много. Безлошадные менеджеры сегодня отдыхали, а их место заняли бабушки с баулами, которые ехали в поликлинику, на рынок, на дачу, сами не знали куда. Но ехали, толкаясь баулами на колёсиках. Зоя уже предвкушала необыкновенное наслаждение падающим снегом и запахом морозного города после смеси ароматов метро, но, к её удивлению, наверху наступило глобальное потепление. То есть, плюс ноль. Выпавший за ночь снег превратился в грязную кашу, в которой Зоины кроссовки захлюпали по самые шнурки. Чудесно! Прекрасно! Апрель, снег, Питер!

До ресторана она добежала, стараясь выбирать местечки на асфальте посуше, но всё равно ноги промокли. Придётся потом зайти домой и надеть старые боты, в которых она когда-то убирала двор. Они страшненькие, но целые. Мама говорила, что они последняя память о развалившемся Союзе, что их выдали в предпоследнем классе интерната, а она относила их почти десять лет и в дождь, и в снег, периодически только меняя набойки. Потом боты улеглись на заслуженный отдых в кладовку. Достались только, когда Зоя устроилась дворником…

— Зоюшка, посуды сегодня немного, ты можешь нам помочь сделать нарезку? — пропела, встречая её, с порога Марина. Вздохнув, Зоя кивнула. За это ей не заплатят отдельно, но администратор поставит мысленный плюсик к карме и, возможно, закроет глаза в следующий раз на полотенечко или на кусочек пахлавы.

Посуды было, и правда, не слишком много. Видно, пятница не особо удалась, да и официанты, наконец, устыдились и все остатки сгребли в мусор вместо того, чтобы бросить их в тарелках в мойке. Поэтому Зоя довольно быстро справилась с посудой и подошла к Марине:

— Ну, давай, что резать.

Помощница повара подняла с пола и бухнула на рабочий стол пластиковую ёмкость, полную доверху очищенного лука. Зоя подозрительно взглянула на Марину:

— Я что-нибудь тебе сделала плохое?

— Ты о чём? — подсунув острый нож, невинно спросила та.

— Ни о чём, — буркнула Зоя и со вздохом приступила.

На третьей луковице она возненавидела Марину всеми фибрами души. Глаза щипало, нос мгновенно заложило, пальцы скрючило, ибо надо было держать луковицу напряжёнными фалангами так, чтобы не отсечь заточенным в нитку лезвием кусочки ногтей или даже мяса. На десятой луковице пришлось отойти и хорошенько умыться в раковине для персонала. Марина хихикала, даже не скрывая этого. И Зою обуяла ярость. Холодная, спокойная, та самая ярость, из которой рождается жажда мести. Ах так? Ладно. Ржёшь, дорогая? Получи фашист гранату.

Но не сейчас. Потом. Сейчас надо дорезать лук. А вот месть свершится в следующую пятницу. Наталья терпеть не может нанимать людей со стороны, когда кто-то заболевает. Она просто велит младшему персоналу заменить отсутствующую мойщицу. Мариночке придётся мыть, отскребать и вытирать тарелки с чашками. Делать это она категорически не любит, да и не умеет. Жёлтые толстые перчатки вызывают у неё панический ужас, потому что аллергия на резину потом заставит чесаться целую неделю. А в тоненьких перчаточках с кухни посуду не помоешь.

Месть — блюдо, которое подают холодным.

Когда весь лук был нарезан, а Зоя сморкалась в третью бумажную салфетку, подошёл дядя Гиви и положил руку ей на плечо:

— Дочка, что плачешь, дарагой, что случилос?

— Ничего, дядя Гиви, — улыбнулась Зоя и вытащила ещё одну салфетку из рулона. — Лук резала.

— Вай, вай, лук — единственный мушшин, который должен заставлять плакать красивый девушка!

И шеф, подмигнув заговорщицки, сунул ей в руку пластиковый пакетик:

— Покушай, слёзы сами пройдут!

— Дядя Гиви, вы самый лучший, — и Зоя в порыве чувств просто обняла толстого дядьку за то, что у остальных называется талией.

Тот даже смутился, топорща усы, и похлопал её по плечам:

— Ну-ну, дарагой, иди, беги, в понеделник без опозданий!

Зоя юркнула в коридорчик, чтобы случайно не наткнуться на Наталью, и быстро оделась. Выходить снова в грязную кашу из талого снега, подкрашенного выхлопами автомобилей, не хотелось, но пришлось. И тут её снова ждал сюрприз. Минус ноль — и каша превратилась… Превратилась каша… Каша превратилась… Правильно — в прекрасный серо-асфальтовый каток! На который снова начал падать снег, коварно запорашивая особо скользкие зоны. Хуже быть не могло. Хотя нет, могло. Года два назад, когда в феврале внезапно ударило потепление, и по толстой корке льда струились ручьи, достойные советского детства родителей. Можно было даже кораблики пускать, но Зое тогда надо было спешить к маме в больницу, проведать и заплатить за операцию…

Зоя подняла брови, выдыхая, как боксёр перед рингом, и бросилась по катку, то скользя, то перебегая пингвином. По пути к кафе она слопала сладкую сдобную булочку с орехами, которые пекла иногда для всей поварско-официантской бригады жена дяди Гиви, и чуть не упала три раза. А в кафе её поджидал сюрприз. На входе стоял полицейский, который никого не пускал внутрь. Хоть Зоя и была официально трудоустроена в «Дыме Коромыслом», она предпочла не связываться с представителем власти и, проскользив ещё пару-тройку метров, нырнула в подворотню.