Шведское огниво

Вот теперь Сарабай с удовольствием припоминал прежнее время:

– В требухе ведь что главное? Главное, чтобы свежесть! Чтобы пар еще шел. Тогда и вкус хорош. А стоит хоть немного полежать, а уж если еще и обветрит – уже не то. Навар будет, а вкус не тот!

Из-за спины Сарабая из открытой двери веяло теплом и мясным духом. Видно было, что из-за жары он сидел в одной рубахе и только на выход наскоро накинул кафтан. Даже пояс не успел повязать.

Злат пробежал взглядом по расшитому подолу и подумал: «Вот ведь уже почти всю жизнь в Сарае живет, башка седеет. А халат так и не стал носить. Все живет по старой привычке. Как в Булгаре». Хотя, сколько помнил его Злат, был мясник правоверным мусульманином. Скот резал строго по исламским правилам, за что имел не только всегдашнее одобрение от своих соседей, булгарских имамов, но и множество благочестивых, охочих до правил веры покупателей на большом базаре.

Вера верой, а дедовский обычай так просто не отпускает. Чалму, поди, так и не научился наматывать.

Хозяин посторонился, пропуская наиба в дом, но тот задержался и еще раз окинул взглядом двор. Во всем чувствовался простор. Сразу видно было, что места хватает. С одной стороны амбары для клади. Большие амбары, хорошие. Целый караван при нужде можно разгрузить. С другой стороны конюшня. Тоже добротная, рубленная из бревен. Ни волку, ни конокраду не залезть. Навес для повозок. Сбоку от дома еще навес – летняя кухня. Сейчас там только старые горшки стоят – тепло в доме нужно. Еще в глаза бросился неубранный навоз. В Сарае такого обычно не увидишь. Дрова дороги, кизяку даже на городских улицах или площади залежаться не дают. А здесь пока щепы с пристани достаточно.

Хорошо, что зеваки не набежали. Но Злат прекрасно знал: уже к вечеру весь Сарай будет болтать, что таинственным исчезновением интересовался сам эмирский наиб. Благо хоть стражу не взял, а то пересудам конца бы не было.

– Значит, ждал меня?

Хозяин сразу понял, что спрашивает наиб неспроста. Но виду не подал:

– Если бы ждал, разве похлебку из требухи готовил бы? Когда была парная телятина.

Наиб кивнул:

– Действительно. Постояльца джинны унесли. Дело житейское. На постоялых дворах такое сплошь и рядом.

Сарабаю не нужно было ничего объяснять. Он и сам прекрасно понимал, что власти никакими джиннами не интересуются. А вот исчезновение гостя на постоялом дворе – повод для самого пристрастного расследования. Кому же неведомо, что такие места слишком часто оказываются гнездами самого безжалостного разбоя? Особенно опасного тем, что в таких случаях нужно как можно тщательнее хоронить концы. Любой оставшийся в живых свидетель сразу погубит промысел. Это не на дороге кистенем махать.

– Я разве не понимаю? Потому и дверь ломать старосту позвал со свидетелями. Думал, может, помер постоялец-то. Чтобы лишнего подозрения не было. А оно вон чего… – Хозяин шагнул в дверь, словно приглашая наиба последовать за собой. – Я даже трогать пока ничего не велел и дверь не чинить. Хоть и свидетели нашлись, а все равно любой может убедиться – дверь была изнутри закрыта на засов.

Злат еще раз окинул взором безлюдный двор, немного задержавшись на крыше старой кузницы: интересно, что там сейчас? Потом шагнул внутрь.

Там был совсем другой мир. Ставни на окнах уже закрыли, и в зале царил полумрак. Пылающий очаг у дальней стены освещал закопченные стены, длинный стол посередине, лавки у стен. Из котла в очаге шли пар и мясной дух, сдобренный какими-то пахучими травами. Злат потянул носом:

– Можжевельник?

Хозяин довольно кивнул:

– Он самый. Отборная ягода. – Он повернулся и суетливо крикнул: – Клюквы принесите!

– Зачем же в требуху клюква? – удивился наиб.

– Это не в требуху. К мясу. Не одну же похлебку хлебать. И сбитню сейчас велю. С холода.

– Вот это хорошо, – одобрил наиб и показал на перегородку в конце зала. – Там?

Сарабай снова кивнул.

Только Злат не спешил. Он направился совсем в другую сторону, к очагу. Повесил ближе к огню плащ и сам устроился рядом.

– Смотрю, народа у тебя ни души. Как же так получилось, что о твоем постояльце уже весь Сарай знает? Или бирючи об этом на площадях и базарах кричали? Кто еще был здесь с утра, кроме старосты и свидетелей?

Хозяин старательно наморщил лоб:

– Мясо в лавки еще до того, как дверь ломали, отправили… После только головы слуга отвозил.

– Головы?

– Ну да! Я чего телушку колол? Обычно только бараниной торгую. Говядину только на заказ. Или к праздникам. А сегодня, сам знаешь, у мусульман Новый год. Благочестивые люди постятся.

– Самое время корову колоть…

– Заказ. В караван-сарае у кипчаков затеяли пировать. Кто-то уважаемый из степи подъехал. Ну а у кипчаков известно какие лакомства. Самое почетное блюдо – вареная голова. Вот и попросили. Одну говяжью и четыре бараньих.

– Ого! Видать, немало их там собирается!

– Человек десять, я думаю. Вот я для них скотину и резал. Мясо – в лавку, требуху – в котел. Головы эти слуга повез уже после того, как дверь сломали.

– Тогда понятно. Караван-сарай на базаре. Слуга, конечно, горло бузой промочил.

– Ну да. И водовоз еще приезжал.