Швейцарец

Монету тому цыгану Алекс продал, естественно, едва за треть реальной стоимости. Но зато когда через пятнадцать минут цыган сдавленно прошептал ему в спину:

– Полиция… – у него уже было на что купить билет на поезд, в этот самый момент подходящий к платформе. И потому он успел заскочить в него, махнув билетом суровому проводнику, вставшему на страже входа в вагон (проводник… это в Швейцарии-то!), буквально за минуту до того, как ближайший полицейский до него добрался. Встречаться с полицией в таком обшарпанном виде, со следами крови на одежде, без документов, со «стволом» и золотыми монетами в кармане… да на него «повесят» все нераскрытые убийства и грабежи за последние лет сто! И не надо мне тут про Швейцарию… в этой Швейцарии, похоже, возможно все!

Вот так он и попал в Любляну. Тот проходящий поезд, билет на который он купил, спасаясь от полиции, ехал именно до нее. Зайдя же в вагон, измученный Алекс просто отрубился. И проснулся только от тычка уборщика вагонов на конечной станции. Слава богу, здесь уже существовало нечто типа Шенгенского договора (который, кстати, сейчас во многих странах просто в голос требовали отменить), и Словения успела вступить в него буквально за два месяца до его появления. А то бы хорош он был, попав в руки пограничников в подобном виде и с подобным содержимым карманов… Так что по большому счету все произошло абсолютно случайно. Но, как потом выяснилось, эта случайность оказалась вполне удачной. В здании вокзала оказался обменный пункт, в котором Алекс поменял половину швейцарских франков, вырученных им за «сеятеля», на местную валюту, носившую забавное название «толар», после чего сел в ближайшее такси и попросил отвести его в какой-нибудь дешевенький хостел. Таксист оказался выходцем из бывшего СССР, а конкретно – из Ташкента. И когда Алекс, услышав как тот ругнулся под нос на какого-то лихача, заговорил с ним на русском, обрадовался и вывалил на парня целую кучу ценнейшей информации. А потом развернулся и повез его уже по другому адресу, заявив, что «тот район, куда я тебя вез, держат румыны, так что дешевизна тебе там обойдется куда дороже…». А вот, мол, там, куда они едут сейчас, «живут наши». Он же дал и первые контакты, благодаря которым Алексу удалось довольно быстро натурализоваться в столице Словении. Поскольку деньги у него были и свое проживание он оплачивал самостоятельно, а также благодаря опять тому же таксисту, уже через неделю после прибытия Алекс нашел подработку в качестве мойщика машин на одной из заправок (пришлось, конечно, раскошелиться, но взяли) – процесс натурализации запустился без особенной пробуксовки. Словения, только год назад вошедшая в некий аналог Евросоюза, вследствие того, что существенная часть словенцев, получив возможность легально работать в более богатых странах, рванула на заработки, в настоящий момент испытывала довольно большой отток рабочих рук. Эмигранты же в довольно бедную на фоне тех же Австрии, Германии или, например, Чехии Словению ехали намного менее охотно. Так что к людям, желающим работать, да еще и добравшимся до этих мест с кое-какими деньгами, официальные структуры относились более-менее лояльно. Хотя население, как обычно, ворчало: «Понаехали тут…»

– Добрый вечер, – поздоровался подошедший к лавочке высокий, но слегка сутулый мужчина в очках и плаще, который был ему явно не по размеру. – Вас еще не уволили?

– Пока нет, Аркадий Александрович, – улыбнулся Алекс. Подошедший скривился и неодобрительно покачал головой.

– Вот зря вы так легкомысленно, зря… Мне сегодня один клиент рассказал, а он, между прочим, работает в городском управлении миграции, так вот, за последний квартал они зарегистрировали почти тысячу сто новых мигрантов. Едут и едут, представьте себе, едут и едут! Вот точно вам говорю – скоро на каждое рабочее место такая очередь выстроится… – Он вздохнул. – То-то мой хозяин сегодня меня шпынял за плохо вымытые кюветы и таблеточный пресс. Точно, уволить собирается… – и Аркадий Александрович сокрушенно покачал головой.

Вообще-то он был кандидатом наук и до распада Союза работал старшим преподавателем кафедры фармацевтики и готовых лекарственных препаратов в Душанбинском медицинском институте. Но развал страны и последовавший вслед за ним взрыв национализма оставили его без куска хлеба и заодно без всего, что успел нажить за свою долгую и до того момента вполне успешную жизнь. Потому что из Душанбе Аркадий Александрович бежал, как рассказывал, в чем был. То есть даже без зубной щетки. И до сих пор был благодарен богу за то, что сумел убежать. Потому что многие местные «русские», среди которых на самом деле было много украинцев, белорусов и даже латыши с греками встречались, так и не смогли…