Швейцарец

– Ах, Alexander, вы были невероятны! – Ну дык сексуальная революция и сто лет бурного развития порнографии ему в помощь. Тем более что мадемуазель заводилась чуть ли не от простого прикосновения…

Проблемы начались после того, как вдовушка начала всерьез рассматривать его кандидатуру в качестве очередного спутника жизни. Причем причиной подобных матримониальных планов были вовсе не его сексуальные подвиги (ну или не только они), а практичный ум швейцарки. Мадемуазель была родом из франкоговорящего кантона Невшатель и в Базель попала только после замужества, однако ее природная французская романтичность, похоже, оказалась в значительной мере подавлена немецко-швейцарской практичностью. Так что, когда до мадмуазель Фавр внезапно дошло, что Алекс – лучший кандидат для успешного использования уже сделанной покойным мужем немалой инвестиции в виде отлично оборудованной химической лаборатории, в ее очаровательной головке тут же сложился хитрый план, как извлечь из доставшейся ей по наследству недвижимости куда более значимые дивиденды, чем те, что приносила сдача лаборатории в аренду или могла принести продажа ее оборудования. Ну а то, что объект матримониальных устремлений, кроме того, молод и достаточно красив (хотя ему бы очень пошли модные узкие щегольские усики…), а также отлично образован, вследствие чего точно будет принят в приличном обществе, позиции мадемуазель Фавр в котором после гибели мужа стали довольно шаткими, шло пусть и приятным, но все-таки довеском. Впрочем, ей очень захотелось посмотреть на рожи мадемуазель Клебер и фрау Бруннер после того, как она заявится в салон фрау Роршах под ручку с таким красавчиком и представит его как своего жениха… А то, что он, кроме всего прочего, еще и очень хорош в постели, только добавило этим планам дополнительной привлекательности.

После чего молодая вдова энергично принялась за их воплощение в жизнь. И произошло это как раз в тот момент, когда у Алекса явственно наметился финансовый кризис. Вследствие чего ему пришлось отвлечься от собственных исследований и начать брать на стороне заказы на проведение химических анализов и производство лабораторных реактивов. То есть именно в тот момент, когда ему и так стало резко не хватать времени, мадемуазель Фавр начала еще и активно отвлекать его на всякую чушь типа визитов… Что, естественно, привело к тому, что он сначала мягко, а потом все более и более категорично начал отказываться от любых попыток своей домохозяйки вывести его в свет и представить обществу. Ну не до того ему было совсем… Мадемуазель Фавр причины отказов не поняла и понимать отказывалась. Как же можно не появляться в свете? Зачем тогда вообще переезжать в город? Сиди в деревне и крути хвосты коровам! Ну понятно же, что обучение в университете, работа на престижной и денежной должности либо собственное дело нужны только для того, чтобы занять достойное положение в обществе. Иначе зачем тогда вообще жить? Поэтому она принялась энергично вправлять мозги своему избраннику (о чем он, вот ведь бесчувственный чурбан, поначалу совершенно не догадывался, полагая, что в его положении «арендатора и любовника» ничего не изменилось), сначала всего лишь ласково воркуя «своему глупышу» на ушко после бурного секса вполне себе для нее прописные истины. Однако «глупыш» оказался «глупышом» в куда большей степени, чем она предполагала. Поэтому такой гламурно-любезный период продлился недолго. И уже через несколько дней в ход пошли куда более жесткие методы – слезы, истерики, демонстративный отказ от близости, сменяемый совершенно сумасшедшими оргиями под девизом «Смотри, что ты потеряешь, если не сделаешь по-моему», оскорбления, насмешки и так далее…

Алекс похудел, осунулся, растерял всех временных заказчиков и вынужден был приобрести небольшой сейф, в котором начал запирать лабораторные журналы. К исходу августа, когда он, измученный регулярными истериками, недосыпом и ставшим уже хроническим безденежьем, закончил-таки оформление всех материалов, предназначенных для подачи патентной заявки, и был готов выехать в Берн, процесс достиг кульминации. Ему был поставлен жесткий ультиматум: либо он берется за ум и прекращает быть «таким идиотом», либо мадемуазель Фавр отказывает ему в доме и аренде лаборатории. Впрочем, к тому моменту Алекс и сам дозрел до того, чтобы прекратить наконец эту череду страданий и бежать куда подальше. То есть не только из дома мадемуазель Фавр, но и вообще из города. Поскольку можно было не сомневаться, что после его окончательного отказа бывшая хозяйка приложит все свои усилия и влияние в городском обществе, дабы создать парню максимальные трудности в любом деле, за которое он возьмется. Поэтому в Берн он собирался как в эмиграцию. Даже если ему не удастся обустроиться в этом времени или, чего он желал куда более, вернуться в будущее, в Базель он более возвращаться не собирался…

– Ну что ты стоишь на пороге, – несколько ворчливо пробормотала тетушка, – проходи уж давай. Надолго приехал?