Швейцарец

– Герр Майер, я очень на вас надеюсь, – проникновенно произнес герр Обервеер. – Поймите, акция – это, по существу, ваша инвестиция в будущее. Да-да, можете мне поверить! – Он сделал короткую паузу и, чуть наклонившись вперед, заговорил максимально доверительным тоном: – Признаюсь, что там… – гестаповец с глубокомысленным видом показал подбородком вверх, – зреет мысль потихоньку прекратить эти игры. Так что эта акция вполне может оказаться последней. И те, кто примет в ней участие, будут в глазах всех остальных овеяны этаким романтическим ореолом. Понимаете меня?

– По-моему, да, герр Обервеер, – кивнул парень.

– И ваша выгода заключается в том, что совместное участие в столь громкой и значимой акции, в которой вы, кроме всего прочего, будете исполнять обязанности руководителя, лидера, вождя, эмоционально очень сильно привяжет тех, кто в ней участвовал, к вам лично. Понимаете? Вас будут связывать не просто принадлежность к некому волнующему и запретному сообществу, но еще и громкое и опасное дело, совершенное плечом к плечу!

Алекс медленно кивнул, попытавшись состроить на лице выражение предвкушения и затаенного восторга. Похоже, удалось… Потому что гестаповец удовлетворенно кивнул и закончил:

– А дружба представителей таких семей очень дорого стоит. Вам могут открыться такие возможности… – и он закатил глаза. Алекс едва заметно скривился. Переигрывает дядя. Или просто в предвкушении… Если так – то это к лучшему. Излишнее возбуждение должно снизить его внимательность.

– Я понимаю, – на этот раз парень попытался изобразить крайнее воодушевление.

– Что ж, надеюсь на вас. Я понимаю, что в данный момент все на каникулах, но постарайтесь сорганизоваться в ближайшую пару недель. Лучше всего будет приурочить «акцию» ко Дню взятия власти [64]. А ведь нам еще нужно провести подготовку и хотя бы одну тренировку. Ну если мы хотим, чтобы все прошло хорошо…

На следующий день в четыре часа утра Алекс тихо вышел из квартиры и, хоронясь, дворами двинулся пешком в сторону фермерского рынка на окраине города. Пока дошел до рынка, едва не поседел. Все время казалось, что за ним наблюдают и что из ближайшей подворотни выскочит герр Обервеер и этак ласково спросит:

– Куда это ты собрался, сучонок?

Но обошлось… Дойдя до рынка, он около получаса проверялся всеми доступными ему способами, после чего, не обнаружив слежки (что отнюдь не доказывало, что ее действительно нет), бросил письмо с информацией о герре Обервеере и исповедью о собственном предательстве в почтовый ящик на автобусной остановке рядом с рынком. Адрес на конверте соответствовал «берлоге» Фрица, но внутри лежал еще один запечатанный конверт с надписью «Бригитте». Отправлять подобное письмо ей напрямую Алекс не решился… Он сильно сомневался, что столь отмороженная личность, как его «сестрица», сумеет правильно распорядиться полученной информацией, но и оставить ее в неведении посчитал невозможным для себя… А еще спустя полчаса он трясся в кабине старенького SAURER [65], принадлежащего местному bauer [66], возвращавшемуся домой после того, как он привез утреннее молоко в лавку agrargenossenschaft [67], в котором он состоял. И только после того, как тот высадил парня на развилке в Вольхузене, Алекс почувствовал, что его слегка отпустило. Как там дальше сложится – бог его знает, но пока он, похоже, удрал…