Швейцарец

– Ну, думаю, вы не будете так уж сильно раздевать ваших друзей. Что же касается ваших новых патентов, то я непременно сообщу о них руководству. И они, несомненно, нас заинтересуют…

До Москвы Алекс добрался только в конце сентября. В первую очередь вследствие того, что изрядно затормозился с новыми патентами. Повторение вполне рутинных в будущем техпроцессов на текущей технологической базе заставляло так изворачиваться, что будь это вживую, титул какого-нибудь «гуттаперчевого мальчика» был бы у него в кармане. Но – продрался. Впрочем, такая задержка пошла на пользу не только его усилиям по патентованию новых технологий. За это время он успел восстановить изрядный кусок того, что утратил с потерей сумок и телефона. Так что в СССР Алекс двинулся нагруженный аж целым десятком папок с восстановленной информацией. И хотя она была восстановлена по памяти, парень надеялся, что не слишком с ней накосячил.

Сама поездка запомнилась только довольно муторным прохождением обеих польских границ – и с Германией, и с СССР, да еще тем, что польско-советская располагалась не в привычном Бресте, а в каких-то Стобцах, расположенных всего в семидесяти километрах от окраины Минска. Эк поляки размахнулись… Нет, о том, что нынешняя граница с Польшей расположена куда дальше на восток, чем ему было привычно, Алекс теоретически знал. Но именно теоретически. А вот увидеть и, так сказать, почувствовать на своей шкуре довелось только сейчас. И полученные ощущения ему крайне не понравились.

В Москве его встретили вполне любезно. Ну, да, еще бы – он действительно подвинулся с ценой на патент. То есть не так – СССР заплатил ему все те же пятнадцать тысяч франков, что и BASF, но… без выплаты роялти и дополнительной оплаты за его личную помощь по налаживанию техпроцесса. Что очень не понравилось герру Циммерману.

– Вот уж не думал, герр Хубер, что вы будете делать такие подарки «красным». Судя по тому, что я о них слышал, это очень нехорошие люди!

Москва оказалась… бедной. Обшарпанные дома, люди, одетые в крайне поношенную одежду, изрядно побитые жизнью трамваи и пролетки извозчиков и почти полное отсутствие автомобилей. Нет, они встречались, но о-очень редко. И в основном в центре.

Алекса поселили в «Метрополе». Большая часть гостиницы была занята всяческими советскими учреждениями, так что официально «Метрополь» сейчас именовался вторым Домом Советов, но кое-какие номера еще использовались для приема постояльцев. Вот в один такой его и заселили. И это еще бы куда ни шло. Потому что, скажем, «Националь», именуемый первым Домом Советов, был забит совслужащими полностью.

Вечером после заселения Алекс пошел погулять. Манежная площадь без гостиницы «Москва» смотрелась непривычно и чуждо, а почти не горевшие фонари напомнили ему Вену. Очень удивил трамвай, позвякивая и поскрипывая, едущий вдоль кремлевской стены прямо по Красной площади… Когда он возвращался, у самого Манежа к нему прицепились двое каких-то громил. Парень заговорил с ними по-немецки, и они поначалу отстали. Но не совсем, а так… оттянулись слегка назад, попытавшись затеряться среди людей, но не упустить его из виду. Однако народу на улицах по вечернему времени оказалось немного, так что Алекс их засек. И потому решил не заходить поужинать в ресторан первого Дома Советов, то бишь «Националя», как изначально собирался, а побыстрее вернуться в свою гостиницу. Кто его знает, что у них на уме, а если он задержится на ужине, то выйдет, когда будет уже совсем темно…

Сталин принял его через пару дней. С одной стороны, он полностью соответствовал своему описанию, которое Алекс читал в Райхе, то есть был невысок, ряб, сухорук, а с другой… с другой – совершенно ему не соответствовал. Потому что эпитеты «злобный, глупый, властолюбивый и кровавый карлик» ему абсолютно не подходили. Алекс нервно облизал губы и, бухнув на пол саквояж, который при входе никто не удосужился обыскать, нервно протянул подходившему к нему Сталину руку.

– Добрый день, герр Хубер, – волне добродушно поздоровался хозяин кабинета, – мне сообщили, что вы очень хотели со мной встретиться. Могу я узнать, чем так привлек внимание молодого, но уже очень талантливого швейцарского химика?

Алекс от волнения сглотнул и, мгновение поколебавшись, решительно произнес:

– Я не швейцарец, Иосиф Виссарионович, а русский…

Сталин мгновенно подобрался, а его «гостя» прошиб пот. Какой «карлик», вашу мать?! Да это волк! Или даже тигр. Того и гляди порвет…

– Вот как… И почему вы решили мне в этом признаться?

Алекс наклонился к своему саквояжу, с которым его вполне спокойно пропустили в кабинет Сталина, даже не досмотрев, и вытащил из него аккуратно сложенную распечатку.

– Вот.

– Что это?

– Это – месторождения полезных ископаемых на территории СССР. Золото, алмазы, никель, хром, марганец, железная руда, бокситы и так далее…

Сталин несколько мгновений сверлил его напряженным взглядом, а затем негромко переспросил:

– Алмазы? В СССР?