Швейцарский Робинзон

Прежде всего мы передвинули на освещенное место отличный токарный станок, принадлежавший ранее капитану, и ящик с необходимыми приборами. Развесили по стенам инструменты. Рядом, в небольшом гроте, определенном под кузницу, сложили из булыжников необходимый очаг. И еще внесли в мастерскую верстак и все инструменты, некогда находившиеся в ведении корабельного плотника.

Хотя мы в общем и целом справились с неотложной работой, но все же, как всегда, оставалось что-то недоделанным. Где-то не хватало дощатого настила или креплений, а где-то табуреток и столов, где-то шатались ступеньки. Зато настенные шкафы вызывали единодушное восхищение.

Снаружи перед пещерой по всей протяженности покоев и входа-выхода постепенно возникло нечто вроде террасы, образовавшейся из обвалившейся породы, щебня и разных отходов, выброшенных из пещеры. Над этой террасой мы сделали крышу из бамбука, защищавшую от солнца и дождя.

Эрнст и Франц между тем великолепно справились с подборкой книг. Их оказалось предостаточно — своих собственных и принадлежавших капитану корабля и господам офицерам. Особенно много книг было о путешествиях, некоторые — с красочными иллюстрациями, которые казались нам подлинными сокровищами. Еще больше поучительного содержали труды по естественным наукам. Также мы обнаружили морские карты, довольно большое количество математических и астрономических инструментов, великолепный глобус. Наличие словарей и учебников по грамматике должно было помочь нам объясниться при встрече с незнакомым кораблем или с людьми разных национальностей.

Теперь все стали прилежно заниматься языками. Немецкий и французский, само собой, стоял у нас на первом месте; голландский и английский интересовали матушку и двух старших сыновей; Эрнст, проходивший в школе латинский, продолжил его изучение, необходимое для понимания трудов по медицине и естествознанию преимущественно из библиотеки корабельного врача. Сам я взялся за малайский язык, поскольку считал, что встреча с аборигенами островов Ост-Индии, где этот язык весьма распространен, вполне допустима.

Так в нашем узком семейном кругу образовался маленький Вавилон,[52] звучание отдельных фраз на разных языках было для нас хорошим развлечением.

И наконец, у нас нашлось свободное время, чтобы распаковать все богатства с потерпевшего крушение корабля и определить каждой вещи свое место. Здесь были зеркала, комоды, несколько полок с мраморными плитами, несколько кресел, как удобных, так и не очень, два красивых письменных стола, большие часы и малые, часы с боем и без, часы с колокольным звоном; были и морские часы для определения географической долготы, с которыми я, конечно, едва умел обращаться. Одним словом, вещей и предметов, необходимых в нашем бедственном положении, оказалось вдоволь. Они помогли нам пережить скучный период дождей. Я едва успел изготовить за это время бычье ярмо и несколько продольных лент для прочесывания хлопка, колесо для прялки, да и потому только, что мне об этом неустанно напоминала матушка. Но зато после всех работ мы чувствовали себя по-княжески в новом жилище, любовались им и не могли налюбоваться. В связи с этим домочадцы выказали недовольство по поводу названия нашего дома и потребовали переименовать его, хотя мне хотелось оставить старое — Палаточный дом, оно ведь напоминало о первых днях спасения. Однако я уступил просьбам домочадцев, которые единодушно решили назвать новое жилье Скальным домом.

К концу августа, к завершению сезона дождей, я надеялся на улучшение погоды. Но увы! Природа гневалась и протестовала. Против кого или чего? Море устрашающе бушевало, выл ураганный ветер. Гром, молнии и дождь сопровождали неистовство океана. Но в Скальном доме мы находились в безопасности, Соколиное Гнездо не выдержало бы такого ненастья.

Но бури постепенно стихали, небо прояснялось, и мы наконец смогли покинуть наши покои.

Глава шестая

Черепаха-извозчик. — Бой с огромной змеей. — Героическая гибель осла. — Новая пещера. — О выпи, капибаре и пекари.