Швец. Второй шанс для бандита

Острожно выключаю телевизор и накрываю дочь покрывалом. По-хорошему стоило бы лечь сейчас в кровать вместе с Марьей и, наконец, отоспаться, но я почему-то спускаюсь на первый этаж и наливаю себе чай. Пока он остывает, собираю разбросанные в гостиной игрушки, а после забираюсь под плед и включаю на телевизор. Щелкаю пультом, переключая фильмы, шоу, какие-то клипы… Зачем я это делаю? Нет, совершенно не жду Швецова. Просто давно вот так не отдыхала. Как человек. Обычно падала без сил. Ничего не смотрела, понятия не имею, чем живет молодежь. А мне, на минуточку, даже двадцати пяти нет…

Враньё! Просто жду я его! Сама не понимаю почему, но это чувство так естественно, будто мы не расставались на пять лет. Ненавижу себя за него. Отрицаю, торгуюсь и, наконец, смиряюсь, сворачиваясь на диване колачиком и закрывая глаза. Когда-то он всегда уносил меня в кровать, если я так засыпала…

Глава 20. Его женщина.

Швец

Красивая… Присаживаюсь рядом с уснувшей на диване Варей и поправляю упавший плед. Ощущение, что она уснула здесь специально не покидает. Бред, конечно… Устало тру руками лицо.

Это просто мне очень хочется почувствовать от неё хоть что-то кроме отвращения. Что-то такое, чтобы злое и болезненное прошлое между нами вдруг исчезло, растворилось, оставив ощущение покоя и тепла любимой женщины рядом. По-прежнему самой желанной до искр перед глазами. На инстинктах.

И ребёнок случившийся с нами — это так логично. Теперь я понимаю это. Он просто не мог не случиться. Я благодарен Варе, что Марья есть. Что ее стремление исключить меня из жизни не наделало совсем непоправимых ошибок.

Давай, ты же всегда была не по годам мудрой, маленькая. Почувствуй меня сейчас, дай небольшую фору. Я — уставший, одинокий, привыкший все контролировать мужик, который всю жизнь общается только с себе подобными, а то и персонажами похуже. Единственное, что я хорошо умею делать — это решать бесконечные проблемы. Порой достаточно жестокими методами. Ещё умею терять и прощаться, но больше не хочу.

Я не сентиментален. По крайней мере, точно был, пока не увидел глаза своей дочери. Да, признаю. Даже с тобой порой был прохладен, не желая привязывать и привязываться, но это только по-началу было. Потом мне стало очень страшно вводить тебя в свой мир. Давать ценность в глазах других людей. Было сложно. Мой предок нажил много денег и много врагов. А после покушения на него я осознал, как мало может быть отведено мне времени на что-то настоящее. Я эгоистично пожелал тебя…

Я все сделал не так. Готов это признать и все исправить, но ты постоянно провоцируешь, не давая нам шанса. Я действительно боюсь, что ты предашь. По глупости, скорее, пыля на эмоциях.

Ты, дрянь такая, сердце мое забрала с собой на пять лет. Похоронила меня на дне этого мира. И думаешь, что сейчас, получив шанс на то, чтобы приходить домой, где пахнет жизнью, я тебя отпущу, позволив снова что-то решать? Да ты, сумасшедшая, маленькая!

Красивая…

Нужно выключить свет и пойти к себе, но я не могу. Глажу пальцами Варину ладонь. Плечико.

Смотрю, как она хмурится во сне, поджимает губы, начинает глубже дышать. Интересно, что ей снится? Ты все также крепко спишь, чтобы не заметить дороги до моей постели?

«Да что ж такое!» — я злюсь на самого себя. — «Хватит уже ее облизывать, Швецов! Забираешь, значит, забирай. За волосы тащи, если нужно будет. Ломай. Она привыкнет. Ребёнок, хороший секс, достаток. Ни одна баба от этого не сбежит.»

Подхватываю Варю на руки и острожно несу в свою спальню. Лестница, коридор, открыть дверь… руки прилично так немеют от веса. А сердце лупит в рёбра на столько сильно, что, кажется, непременно должно разбудить Варвару.

Но нет… спит, эта зараза. И так сладко ко мне льнет, что я (абсолютно неверующий человек) начинаю просить кого-то, чтобы она не проснулась.

Острожно опускаю Варвару на кровать и несколько секунд любуюсь. Здесь ее место.

Тихо выхожу из комнаты, чтобы проверить дочь и на всякий случай оставить дверь ее спальни открытой. Не знаю откуда эта задача рождается в моей голове, но после Марьиного падения в колодец, что-то перещелкнуло. И теперь я ощущаю этого ребёнка позвоночником, как радар. Интересно, существует ли отцовский инстинкт? Мне кажется, что если и да, то к дочерям.

Возвращаюсь в спальню, скидываю с себя ненавистный костюм и на несколько минут захожу в душ. Мне он крайне необходим, чтобы случайно не одуреть, и не накинуться на Варвару.

Просто поспать. Сломать барьер недоверия, поймать момент утренней уязвимости, кода человек только открывает глаза…

Ныряю к ней под одеяло и замираю, потому что Варвара начинает ворочаться и что-то недовольно бормотать. Разворачивается и случайно закидывает ногу мне на бедро. Прижимается крепче. Тёплая, нежная, такая сладкая…